Главным оружием Кремля в борьбе за умы и души людей цивилизованного мира является надежда. Это очевидно, и это не скрывается самими борцами, главным из которых является сам Путин. Он постоянно дает миру сигналы (выражение из номенклатурного лексикона). Мол, обойдется, образуется. Нет переворота, есть поворот. Ну, зигзаг.

И в самом деле: иностранные эксперты, занимающиеся Россией, живут надеждой на то, что мир остался прежним, что все происходящее - это так... Небольшие проблемы в прежних рамках, в прежней парадигме. Ибо если признать обратное, под угрозой окажутся их собственные статусы. Они все принадлежат уходящему миру. Эти настроения сознательно поддерживаются кремлем и свойственны самым разным людям, не только экспертам.

Трусость, конечно, во всем этом присутствует, как без нее. Но все же главное - надежда, как это было в конце тридцатых. Сколько ни клейми Даладье с Чемберленом, они надеялись избежать войны. И были выразителями соответствующих общественных настроений. Но ведь и после совместного нападения Германии и СССР на Польшу британскому правительству никто не мешал и дальше надеяться. Молотов имел все основания объявить англо-французский империализм агрессором и поджигателем войны, после того как Лондон и Париж вступились за поляков.

Сейчас мир повис в промежуточном состоянии, более всего выгодном кремлю. Пусть надежды не умирают. Они не позволяют людям разглядеть очевидное: международного права больше нет. Как нет - что, может быть, еще важнее - прежних нравов и обычаев, регулировавших отношения между государствами.

Такое же состояние умов сознательно поддерживается в самой России. Не без участия власти, но прежде всего самими умами. Самыми прогрессивными и честными. Людей, работающих в относительно еще свободных СМИ, совершенно не смущает, что они превратились в авторов некрологов. Все публикации о том, что очередная НКО становится иностранным агентом, о запретах митингов, демонстраций, театральных постановок, фильмов, арестах и обысках - это же хроника объявленной смерти, прощание с прежней эпохой.

И сколько это может длиться? Ведь уже все ясно, уже ничего не изменить. Это воля народа, его исторический выбор. Чем возмущаются? Стихией? Некрофилия, некромантия, спиритизм. Все кончено, а новая жизнь остается без осмысления. Но это жизнь. Жизнь после смерти прежнего. Это будущее, а все то, что называлось свободой и демократией, - прошлое. Оно умерло и стало достоянием истории.

В конце восьмидесятых ветераны-аппаратчики спрашивали: выходит, мы прожили жизнь зря? Никто не решался честно ответить им: да. Сейчас об этом впору спрашивать ветеранам перестройки, правозащитникам, сторонникам демократии прочему ничтожному меньшинству. Не дожидаясь вопроса, говорю: да, зря, попусту. В России любая жизнь, посвященная гражданскому служению, проживается зря и попусту, ибо это служба пустоте. Здесь не было, нет и не будет общества и нации. И служба государству, державе, империи - тоже зря и попусту. Их нет - это всегда чьи-то частные владения. И так было во все времена: результаты прежних заблуждений перед глазами.

При этом интеллектуальная жизнь в России бьет через край и выплескивается за пределы родины чудесной. Считаю полезным в таких случаях называть имена не столь известные, как фамиили телезвезд. Иногда это люди с либеральным душком. По международной части особенно заметны Николай Злобин, Александр Баунов, Сергей Станкевич. Новую арт-оппозицию кует в Черногории Марат Гельман. Его очень хвалит другой деятель, командированный на работу с диаспорой, - Александр Морозов, мечущийся между Бохумом, Прагой и Москвой. Он главный оценщик, гуру, классификатор интеллектуальной жизни России и диаспоры. Поэтому надо обращать внимание на то, что он пишет и говорит: по нему следует судить о мейнстриме, который теперь тождествен генеральной линии администрации президента (есть еще линии спецслужб и военных, но они и так очевидны).

Берем морозовский список светских мероприятий, которые выдаются за интеллектуально-политическую деятельность. Всего за один день. В них исключительно спиритические сеансы под присмотром АП. То да сё, ни рыба ни мясо. Одно может стать исключением - семинар об альтернативной культурной политике. Если это просто «долой Мединского», а программа предлагается нынешнему режиму, то все тот же спиритизм. Если это будет позиционировано как деятельность теневого кабинета министров, формируемого оппозицией, которая, собственно, этим и должна заниматься, - другое дело. И модератор семинара должен тогда позиционироваться как теневой министр культуры. Но в России слова «теневое правительство» значат совсем другое. И разработка любых альтернативных программ может стать частью обвинительного заключения на процессе о заговоре с целью захвата власти.

А список в целом весьма показателен - нигде в Москве прогрессивная общественность не обсуждает самое главное - внешнюю политику и войну против Украины. По списку можно судить о сегодняшних рамках дозволенного. При взгляде на эту благодать приходишь к выводу, что более гармоничного общественного устройства, чем сейчас, в России не было. Все при деле, каждый при своем.

Снова и снова цитирую «Вторую книгу» Надежды Мандельштам - об атмосфере в общественно-литературной среде в годы, предшествовавшие большому террору:

«Вообще резкость суждений у нас осуждалась всеми кругами без исключения. На смену базаровщине двадцатых годов пришло «изысканное» обращение, полутона, воркование. Самый доходчивый тон нашел Маршак, который, задыхаясь, говорил о любви к искусству, о Поэзии с большой буквы. На эту удочку клевали все. Называть вещи своими именами считалось неприличным, жесткая логика воспринималась как излишняя грубость».

Один к одному. То же самое сейчас в русской общественно-политической жизни. Сплошное интеллектуальное воркование, альтернатива которому не интеллектуальная честность, а истеричность уличного и сетевого протеста, от которой за версту разит азефовщиной.

И равновесие столь же неустойчиво, как в описанное время. В России идет настоящий театральный погром, все более напоминающий прежние кампании, особенно борьбу с космополитизмом. И уже те, кто подписывал письма в поддержку крымского разбоя кремля, протестуют против разбоя театрального, конечно, цепляясь за слова, формулировки, с оговорками и бессвязным бормотанием.

Но все решилось тогда, в течение нескольких дней. А теперь: подписал - не подписал, сказал - не сказал. Нет, на подписавших и поддержавших это никак дурно не отразится, скорее, наоборот. Но уже занята определенная ниша, сделана отметка в том личном деле, что хранится не в отделе кадров, а совсем в другом месте.

Театром дело не ограничивается. Генеральная линия в репрессиях тоже очевидна. Обвинять Абсурдистан в абсурде смешно. Уголовные дела против физиков, блогеров, простых людей, вдруг оказавшихся связанными с политикой, заводятся по принципу - чем абсурднее, тем лучше. Их цель - внушить людям мысль, что сажают не за что-то, а потому что их хотят посадить. И заморачиваться обоснованием не будут. Посадят и всё. Это не абсурд, а способ управления. Как говорила Ахматова в годы ежовщины, пора понять, что людей сажают ни за что.

То же самое касается любых запретов: как захотим, так и сделаем. И сделают. И никто ничего поменять не сможет. Будут по-прежнему надеяться.

А Украина и украинцы будут становиться все более ненавистными прогрессивной общественности. Не надо по этому поводу никаких иллюзий. Не стоит судить о настроениях интеллигентского мейнстрима по пафосным единичным заявлениям некоторых достойных людей. Отчуждение будет нарастать - зависть добровольного раба к людям свободным и освобождающимся сделает свое дело.