В 2008 году, когда случился кризис, я работал в банке начальником юридического отдела. В 2014 у этого банка отобрали лицензию. Между двумя этими событиями лежит большой временной лаг и никто не заметит их взаимосвязи. Кроме тех, кто видит подводную часть этого айсберга.

Тогда большинство заемщиков банка столкнулись с серьезными финансовыми трудностями и не смогли вернуть взятое взаймы. Но банк не мог одномоментно потребовать возврата всех долгов. В этом случае были бы нарушены достаточно строгие нормативы ЦБ, который устанавливал определенные процентные показатели и тщательно следил за их соблюдением.

Поэтому банк, как, впрочем, и все другие кредитные организации, вынес на просрочку только часть долгов, которые поместились в цб-шный норматив, а остальным предоставил отсрочку, заново их перекредитовав. Другого выхода у банка не было. Должников заново залили деньгами, прекрасно понимая, что жить им осталось недолго.

Все специалисты тогда поняли, что кризис 2008 года - это отсроченный кризис, что его последствия наступят много позже. Так, в принципе, и случилось. Должники просто проели новые кредиты и благополучно закрылись в 2010-2013 году. Снежный ком невозвратов, распределенный на несколько лет, только лишь отсрочил гибель банка.

Ровно то же самое можно сказать про кризис, спровоцированный путинской агрессией в отношении Украины. Последствия его, в дополнение к тем, которые люди уже ощущают, наступят позже. Об этом и сказал теперь Греф, естественно смягчая свою риторику, как только можно, потому что он занимает очень ответственный пост в полугосударственной структуре и не может позволить себе пораженческих разговорчиков в атмосфере ура-патриотизма.