Из подъезда, у которого я сижу с чаем, сигаретой и маминым томиком Грина, с трудом опираясь на клюку, выходит пенсионерка в темном. Я точно знаю ее, но, к стыду своему, забыл имя-отчество. Не так часто теперь я бываю здесь, в России.

Здороваемся.

- Саша, ну как там на Украине? - по-старчески медленно спрашивает она.

Нормально, дипломатично отвечаю я.

- Так хочется, чтоб мир был.

Я соглашаюсь.

- А никак не получается, - добавляет пенсионерка, останавливаясь возле.

Я снова соглашаюсь.

- Вот это же где мой племянник живет, возле Успенки... Здесь Россия, и кладбище с этой стороны. А они там. Поедут на кладбище - а обратно еле вернешься, - неожиданно продолжает беседу она.

Видимо, я должен быть в курсе насчет племянника и всего остального. Увы, я не в курсе. Затем до меня доходит: простите, но разве по ту сторону границы за "Успенкой" - Украина? Там же вроде "ДНР"?

- Ну да, они, - скорбно соглашается бабушка. - А у них - свои завихи...

Я не нахожу ничего иного, как молча кивнуть.

- Я говорила им тогда: оно вам надо? По подвалам прятаться будете, - все так же медленно рассказывает бабушка то ли о неясном мне племяннике, то ли еще о ком.

- Смеются... Ничего не будет, говорят, вот референдум проведем! Теперь по подвалам сидят...

Я молча внимаю.

- Я же тогда в феврале уехала, - передохнув, сообщает моя собеседница. - На таможне говорю: вот, уезжаю...

Таможенник вещи смотрел - а какие у меня вещи, разве что церковные книги - и он говорит: правильно, бабушка, уезжаете. А в мае началось... И до сих пор нет мира...

Вокруг мирно щебечут птицы и колышутся донские тополя.

- У другого, в Славянске (вероятно, я должен понимать и о "другом"), когда Киев взял город под контроль, весь дом разрушили обстрелами. Но сейчас ничего, они отстроились, там какой-то порядок наводят. А на Успенке, возле Матвеева Кургана - там трудно...

Я снова киваю.

- А я как услышала вашу с дедом украинскую речь, так сразу... - мечтательно произносит она, делая неопределенный жест к груди.

Я наконец вспоминаю: третьего дня именно она сидела на этой же скамейке, разговаривая с моим дедом, когда, запыхавшись, явился я, разминувшийся с местным такси.

Да вы присядьте, спохватываюсь я.

- Да нет, Саша, я пойду. Насчет субсидии узнать надо... Последний день субсидию дают.

Всего хорошего, дважды говорит она, уходя.

И вам, говорю я. И вам.