Пост в Фейсбуке российского журналиста Дмитрия Шипилова, из-за политических преследований на родине переехавшего в Украину, породил оживленную дискуссию в сети. В частности, Дмитрий пытается обосновать, что, во-первых, не все поддерживающие Украину россияне в принципе имеют право на политубежище, а во-вторых, даже те, кто может на него рассчитывать, а уж тем более его получил, не должны рассчитывать на какую-либо материальную помощь со стороны Украины, для которой на данный момент должна быть приоритетной судьба собственных граждан.

«Те, кто нескромно называют себя здесь политэмигрантами, не очень хорошо понимают, что этот статус из себя представляет, и одного несогласия с политикой Путина и поддержки украинской власти для получения политического убежища в принципе недостаточно… Международное право определяет беженцем лицо, которое вследствие обоснованных опасений может стать причиной преследования в том числе по признакам политических убеждений, и нуждается в защите из-за угрозы для жизни, безопасности и свободы в стране происхождения…

То есть критерии вполне прозрачны — одной любви к Украине (и нелюбви к сложившемуся режиму в России) для получения защиты, строго говоря, недостаточно»,

– пишет Дмитрий свои впечатления по мотивам фильма «Дорога в Украину», сделанного британской журналисткой Сарой Херст.

«Есть масса законных способов легализации в Украине — начиная от вида на жительство на основании трудоустройства и заканчивая (даже так!) фиктивным браком. Потому что легализация через политическое убежище все же худший способ легализации», – советует Дмитрий прибывающим в Украину россиянам. По этому поводу мне бы хотелось поделиться и своими мыслями. Во-первых, оговорюсь сразу, что любые обобщения в данном случае мне кажется некорректными. Дело в том, что абстрактные рассуждения (или, напротив, рассуждения, выглядящие как абстрактные, но на самом деле привязанные к чьей-то конкретной ситуации), могут совершенно не подходить к чужой ситуации. Поэтому утверждения про «неблагодарных беженцев» или «недостойных беженцев» с одной стороны и «неправильную Украину» с другой равно правдивы и лживы в зависимости от каждой конкретной истории.

Во-вторых, отмечу, что наша дискуссия лежит в первую очередь в моральной, а не правовой области.

Что и кому Украина должна по закону – прерогатива разбираться юристов. Здесь же речь же идет в первую очередь о моральном понимании долга и права. Теперь попробую прокомментировать отдельные элементы записи Дмитрия.

1. Если честно, сама использованная Дмитрием формулировка «легализоваться через статус беженца» мне кажется некорректной, а рассуждения о том, что человеку, которому не угрожает опасность, не стоит претендовать на него – как минимум излишними. Дело в том, что логически получается – человек, который планирует «легализоваться» через получение статуса беженца, и которому на родине не угрожают преследования, либо нечестен, либо глуп.

Важно понять, что заявка на получение убежища в другой стране – это обязательство, что как минимум до смены режима, то есть до ликвидации источника опасности человек никогда не приедет в свою страну. Ни одна причина для такого визита в этом случае не может считаться уважительной, будь то продажа квартиры, болезнь или похороны родителей и все остальное. В случае, если человек хотя бы временно возвращается назад, это автоматически означает, что при получении убежища он подал ложную информацию, и никакая опасность ему на самом деле не угрожает. Соответственно, человек, тайком приезжающий домой при наличии убежища, нарушает закон. По крайней мере, по законодательству США это именно так. Если же человек не знал, что убежище – это обязательство в том, что он больше не увидит родину – это, как минимум, глупость.

И в связи с этим возникает вопрос – стоит ли легализация в чужой стране таких жертв?

Поэтому, если мы все же исходим из предположения, что человек, который просит убежища – не глупец и не лжец, важно понять, что в случае получения статуса политбеженца он теряет все, что нажил в России. Все, что не успел привезти с собой. И, как правило, так поступают люди, которым действительно опасно возвращаться назад. Политубежище – это не роскошь, а вынужденная необходимость. Гораздо проще жить в чужой стране на другом основании и при этом периодически спокойно ездить домой. И в данном случае упрекать людей, что им захотелось «халявы» в виде статуса беженца как минимум неэтично. Независимо от того, получит ли человек желанный статус или какое-то пособие, он все равно жертвует тем, что у него было на родине, переезжая в другую страну. И такая жертва заслуживает уважения.

2. Другое дело, что, заступаясь за Украину, мы должны понимать, что воюющее, разоренное государство вряд ли способно нам помочь. К примеру, заступаясь за слабого в подворотне: за избитого, изувеченного, оборванного – разве ждем мы в этот момент, что он нам поможет? Тем более если учесть, что он болен, его ежедневно избивают, и он не знает, доживет ли до завтра.

Подчеркну: это не умаляет заслуг человека, заступившегося за Украину.

Это не меняет положения международных норм. Но это – текущая реальность, которую нельзя игнорировать. Каждый должен понять, что воюющее государство не имеет лишних ресурсов. И обратиться за помощью к жертве, конечно, можно – но в случае, если все остальные ресурсы уже окончательно исчерпаны. При этом, на мой взгляд, не совсем правильно говорить, что «Украина никому ничего не должна». Однако, даже если по закону такое должествование и предусмотрено, нельзя игнорировать тот факт, что сейчас Украина физически может быть не способна это предоставить.

Возьмем простой пример моего хорошего друга из Екатеринбурга Юрия Кузнецова, про которого я часто пишу на «Новом Регионе». Напомню: против Юрия едва не возбудили уголовное дело за посты в поддержку Украины в социальной сети. Его самого, его жену и коллег по работе периодически вызывали то в ФСБ, то в Следственный комитет, допрашивали, запугивали – словом, Юрий и его семья действительно рисковали своей свободой ради Украины. Однако они не пытались уехать из страны или получить помощь в Украине. Вот как сам Юрий прокомментировал свою позицию для «Нового Региона»: «Я не могу решать, заслуживаю ли я защиты со стороны этой страны – определять это – дело самой Украины.

Я же, со своей стороны, выступал не только за Украину, но и в первую очередь против того, что делает моя страна, начав агрессию против соседей.

Я против разжигания ненависти нашей властью вплоть до внутрисемейных отношениях. Я не считаю, что Украина обязана мне помогать, когда я пытаюсь повлиять на политику собственной страны», – считает Юрий.  Со своей стороны, напомню, что у меня тоже на данный момент еще сохраняется российское гражданство, и, хотя я уже почти год пишу в украинские СМИ и стараюсь по мере сил помогать этой стране, я не обращалась за убежищем к Украине – по уж озвученной выше причине того, что Украина сейчас сама нуждается в помощи, и не в состоянии помогать еще кому-то. Возможно, тем беженцам из России, которые чувствуют в себе способности реализоваться на Западе, есть смысл обратиться с просьбой об убежище в США или какую-либо из благополучных западных стран, которая выразила свою поддержку Украине и провозгласила решимость защищать демократические принципы.

Страна, которая позиционирует себя подобным образом, тем самым принимает на себя и обязательства по защите граждан других государств от политических преследований.

3. Уже не в самом своем посте, а в комментариях к нему Дмитрий Шипилов советует политбеженцам своими силами искать работу, а не ожидать помощи от иностранного государства. Со своей стороны, замечу, что заявка на убежище, действительно, не исключает необходимости искать работу. Но это никому не дает права судить, что «если человек не может достаточно заработать, то он не нужен стране проживания».

К сожалению, не всегда и не каждая страна платит за нужную ей работу. Не всегда она может оплатить такую помощь достойно. Бывают случаи, что человек безвозмездно приносит пользу стране. Конечно, я считаю, что каждый, кто приехал в другую страну и намерен в ней остаться и получать от нее какие-то блага, должен в ответ стараться приносить ей пользу. Тем более это касается страны, которая сама в данный момент остро нуждается в помощи.

Но и другое государство, со своей стороны, должно помогать людям, которые рискуют ради него и которые действительно приносят пользу его гражданам.

Поэтому повторю – каждый случай индивидуален. Однако я бы посоветовала еще раз не быть слишком резкими при вынесении оценок, потому что важно не забывать – настоящие политбеженцы – это люди, которые действительно потеряли все или очень многое. Потеряли не случайно, потому что «не повезло», а в связи со своей принципиальной позицией. Это люди, которые набрались смелости отказаться от материальных благ ради своих убеждений.

Потерять возможность приехать домой – это жертва, которую трудно представить тем, кто не переживал подобного, и особенно тяжело выдержать такое испытание человеку, который никогда ранее не планировал эмигрировать. Это не значит, что другое государство полностью должно содержать таких людей, однако вполне логично, что им может понадобиться помощь при интеграции в новое общество.