Если в деенерии сейчас "реконструируют" 1937-й год, то после ее деоккупации мы столкнемся с классической ситуацией "раннего посттоталитаризма". Это когда сосед стучит на соседа, чтобы расширить жилплощадь; когда восторженный интеллигент сдает органам коллегу из идейных соображений; а потом, когда "власть меняется", всем избирательно отшибает память: у простого соседа остается только жилплощадь, а у интеллигента только разговоры о духовности. Причем многим удается безбедно дожить до глубокой старости, потому что иначе опять пришлось бы сажать многих и многих - только уже не из числа бывших жертв, а из числа бывших палачей и их пособников.

Вот что с этим делать?

Всех простить и все забыть - утопия.

Всех пересажать и всем воздать по заслугам - такая же утопия, но более кровавая.

Нужна грань где-то посредине: кому-то воздать и не простить, а кому-то простить и забыть (и прежде всего - _позволить_ забыть). А также, по возможности, нужен широкий общественный консенсус по поводу того, где эту грань провести.