Я не крымский татарин, но во вторник, после позорного закрытого заседания Рады и торжественной ратификации обрезанной ратификации с Европарламентом, меня больше всего волновала тяжелая драма Меджлиса и всего крымскотатарского народа. Они сейчас одни наедине с Ботоксианом. Он их глушит – по старой привычке гэбэшника. А что? Так он делал всю свою жизнь.

Мустафа Джемилев вместе с помощником спускался по лестнице к выходу из здания под куполом – грустный, тревожный. Немудрено: с утра ФСБ взяла штурмом и вела обыск в офисе Меджлиса в Крыму.

Я спросил у Мустафы-ага, какие новости.

- Обыск провели. Я думаю, они все-таки очень в ярости, что у нас бойкот выборов получился.

- Еще бы.

- Мы этого ожидали вообще-то.

- Это было воспринято Путиным как вызов?

- Да, конечно.

- Скажите, союзники крымскотатарского народа, Меджлиса уже предпринимают в этой связи какие-то действия?

- Ну, я связался с турецким посольством, сейчас пытаюсь с американским посольством...

И он пошел дальше – один, маленький, хрупкий, но несгибаемый. Это не пафос, ребята. До сих пор сердце болит.