Отвечать всегда труднее, чем спрашивать. Кто начинает разговор, тот задает и его жанр. Украина, уверенная в том, что на российскую пропаганду следует отвечать контрпропагандой, не замечает, как попадает в ту ловушку, устройство которой по другому поводу описал когда-то Довлатов: хуже коммунистов только антикоммунисты. Украинские лидеры демонстрируют миру дырявые железяки от автобуса в Волновахе в родном до спазма стиле. Вопросов по поводу вдохновения, в котором депутаты объявляют Россию агрессором, становится все больше даже у тех, кто в этой агрессии нисколько не сомневается.

Таковы каноны жанра, в котором приходится самовыражаться. На тебя нападают, пусть даже под видом внутреннего сепаратистского бунта, — значит, ты должен спасать единство и целостность. Потому что другого не дано, рубежи превыше всего, что бы там ни мечталось о Европе без границ. Больше двадцати лет назад в эту ловушку попались Грузия, Азербайджан и Молдавия. Они тоже легко проглотили отравленный тезис о том, что независимость от империи неотделима от священной целостности любой ценой. Все ввязались в свои войны, к вящей радости авторов сценария, который всегда остается одним и тем же. За исключением, может быть, молдаван, которые осторожно дали понять: если выбор между Европой и территориальной целостностью станет безотлагательным и окончательным, Тирасполь может считать себя совершенно свободным. Небольшие страны избавлены от изнурительных амбиций. И можно представить, какая паника охватила бы организаторов победы в Кремле, если бы на схожий намек решился Киев.

Кремлевский проект Донбасса к локальным конфликтам конца 80-х отношение имеет примерно такое же, как чемпионат Италии по футболу к гладиаторским боям на арене Колизея. Но, как и тогдашнему Кремлю, нынешнему тоже ни к чему реальная независимость мятежников. Только анклав влияния, вечный очаг инфекции, от которой оградить себя можно только решительной ампутацией. Но все выбирают войну, причем без шансов на победу. И, как показывает многолетняя практика, без шансов от этой войны увернуться.

Донбасс при любом раскладе будет играть ту роль, которую будут писать в Москве, которая и без Донбасса не очень понимает, как распорядиться счастьем Абхазии и Южной Осетии и где найти деньги для Приднестровья. Киевский отказ от Донбасса нанес бы Кремлю такой урон, который не способен учинить ни один танковый прорыв.

Конечно, никому не понравится ни перед кем ни за что не отвечающая пугачевщина из «ДНР—ЛНР», а особенно не понравится она Украине. Но по крайней мере она из внутренней угрозы превратится во внешнюю. И уже поможет и Киеву, и Западу избавиться от нынешней двусмысленности, поскольку к этому воинству можно будет относиться как к местной разновидности какой-нибудь ИГИЛ.

И все же сбросить баласт «ДНР» — это утопия для Украины. За этим решением последовал бы катастрофический внутриполитический кризис, который всегда есть кому организовать в Киеве. И никто не спросит, за что воюют в Донбассе? С сепаратистами все понятно, для них эта война — такая же форма существования, как жизнь — для белковых тел. А Украина?

Бывшие братья, даже решившиеся на прорыв, вообще склонны к тому, чтобы будто специально расстраивать своих болельщиков. Те, кто, казалось бы, уже отстоял свой шанс выступить в белом за свою и нашу свободу, бьют артиллерией по Донецку, врут не хуже агрессора и грызутся под своим ковром, будто не было и нет войны. И совершенно не торопятся становиться лучше.

Революция может изменить правила игры. Но от нее нельзя требовать невозможного — разрушения механизма воспроизведения политических нравов и, соответственно, элиты. Как показала Грузия, традиционная матрица приспосабливается даже к модернизированной системе координат. Кремль потому так эффективен в своих разрушительных начинаниях, что исходит из простой уверенности: соседняя элита ничуть не лучше его собственной. И он не ошибается. Даже крепнущая раз от раза убежденность украинцев в том, что они в состоянии смести любую свою новую власть, бессильна пока перед таким же ясным пониманием того, что следующая будет ненамного лучше.

Но качество братской элиты оказывается только частью куда более глобальной беды. Соглашаться на российский способ ставить вопросы пришлось не только Украине. И всем пришлось делать неожиданное, хотя и довольно тривиальное открытие: это улучшать мир приятно по законам XXI века. Тому, кто хочет его испортить, напротив, очень подходят технологии подревнее. Просвещенный мир их торжественно сдал в музей давно пережитых заблуждений. А они — тут как тут, как отремонтированный в Донецке танк с постамента Великой Отечественной.

Оказалось, что всеобщий прогресс снова надо мерить не по лидерам, а как в караване, — по больному верблюду. Навык игры по тем правилам забыт, значит, их диктует тот, кто от них и не собирался отказываться, аутсайдер становится чемпионом. То, что еще вчера было не комильфо, сегодня снова признак силы, с которой надо снова считаться. Или обойтись с ней так, как пока не решается обойтись с Донбассом Украина.