Если представить динамику изменений процентных ставок по депозитам физических лиц в Украине за последние четыре года в виде кардиограммы, то всей банковской системе можно поставить следующий диагноз: больной жив, но после перенесенного осенью 2008 года обширного ресурсного инфаркта с острой потерей ликвидности в последующие годы его состояние стабилизировалось. И если бы не гривневая тахикардия осенью 2011-го, то пациента, безусловно, следовало бы перевести из палаты интенсивной терапии в общую и в целом готовить к выписке.

А теперь перейдем от псевдоврачебной лирики вкупе с патетикой к серьезным рассуждениям о ситуации на рынке привлечения депозитов физических лиц в Украине.

Из позитивных тенденций в первую очередь следует отметить тот факт, что опыт, полученный банками в кризисный период 2008—2009 годов, не прошел даром. Как только государство начало «сушить» гривну и возникли первые предпосылки второй волны кризиса, банки среагировали моментально, стремясь сформировать «ресурсную подушку» на случай «если завтра война». При этом не прошло без перегибов, ведь зачастую привлекали то, за чем на спокойном рынке рука вряд ли потянулась, но в горячке чего не сделаешь. При грамотном управлении активами и пассивами распределить «избыточный» ресурс не то чтобы несложно, но возможно.

Что еще не может не радовать, так это реакция клиентов, большинство из которых не «повелись» на попытки поднять истерику и разбалансировать рынок. Оттока, по сути, удалось избежать, более того — получилось нарастить «ресурсные мускулы», хотя, как я уже отмечал выше, дороже, чем того бы хотелось. Такая ситуация не только увеличила расходную часть банковского сектора на выполнение обязательств по вкладам (за счет повышения ставок), но и, что наиболее неприятно, застопорила уже начавший оживать рынок кредитования физических лиц. Однако об этом ниже. Здесь же необходимо отметить, что наибольшие проблемы, исходя из динамики изменения процентных ставок, возникали у банков-нерезидентов как раз по гривневым ресурсам. Благодаря чему ряд таких банков начал «пылесосить» ресурс под 20—23% на сроки один-три месяца, чего раньше нельзя было себе представить в самом страшном сне. Такая ситуация отчасти вынудила «местных» тянуть ставки по коротким вкладам вверх, учитывая заданный варягами тренд. Благо для всей системы такие радикальные изменения коснулись только коротких денег — депозитов на один-три месяца. И только самые отчаянные или жадные пытались привлекать дорогой ресурс на годовые вклады. Хотя, может быть, не столько отчаянные или жадные, сколько более информированные? Думаю, что ответ на этот вопрос сможет дать только время.

Кстати, хотелось бы немного успокоить сомневающихся и выразить мнение, которое, я уверен, поддержат мои коллеги — как минимум до осенних выборов никаких «качелей» на рынке привлечения не предвидится. Причина проста: это не выгодно никому. Ни банкам, ни власти. Ну и, безусловно, самим вкладчикам. Уровень настроений последних можно будет ощутить уже в конце этого — начале следующего месяца, когда начнут заканчиваться те самые дорогие короткие вклады, «рожденные» в неспокойные осенние месяцы года минувшего. Вот тут-то банкиры (да что там банкиры — и государство в первую очередь) оценят и уровень доверия к системе, и общие настроения. Индикатором, несомненно, послужит структура привлечения вкладов по срокам. Все просто: чем больше длинных вкладов, тем выше этот уровень, а чем ниже… Хотя… Вы знаете, все относительно. Ведь в борьбе жадности и осторожности победу, как правило, празднует первая. Но это опять же допущения — как говорится, «будем посмотреть».

Кроме того, не может не радовать, что за последнее время не возникало скандалов и громких «разоблачений» в банковском секторе, что опять-таки имело «седативный» эффект на депозитном рынке. А, учитывая, что «деньги любят тишину», это ли не самое главное?

Ну вот, собственно, и закончились те позитивные тенденции, которыми можно было охарактеризовать данный рынок в последние полгода. Дальше не столь оптимистично, более того — грустно, господа.

Те благодатные даже не для одной банковской системы, а для всей экономики тенденции возрождения рынка кредитования, которые мы с удовлетворением наблюдали последние год-полтора, и те пусть небольшие, но успехи, которых банковская система успела достигнуть на рынке автокредитования и отчасти на ипотечном, были в одночасье сметены сумятицей осени-2011. У меня нет иллюзий в отношении того, насколько трудным будет 2012-й для большинства банков — активных операторов рынка кредитования физлиц. И в этой связи из двух поднятых классиком вопросов — «Кто виноват?» и «Что делать?» — для меня актуальным остается второй: что, собственно, делать? Дальнейшая эскалация ситуации на рынке привлечения средств частных клиентов — это путь в никуда. При таких ставках даже уход в сегмент высокодоходных кредитов — это не самый правильный путь. А если добавить к этому толкотню на рынке потребкредитования (рассрочка, кэш-кредиты, лимиты на ПК) и, что самое главное, дефицит платежеспособных заемщиков — становится, мягко говоря, не по себе.

Тем не менее перейду к анонсированным проблемам на рынке привлечения депозитов.

Думаю, что со мной многие согласятся, если на первое место в импровизированном рейтинге проблем я поставлю стоимость привлекаемых средств. Даже если вполне обоснованно предположить, что дорогие осенние депозиты в конце февраля — марте полностью «вымоются» из депозитных портфелей украинских банков, мы в любом случае будем иметь довольно дорогую ресурсную базу «физиков». Не многие, думаю, могут похвастаться стоимостью привлеченных срочных гривневых депозитов менее 17%. Безусловно, я веду речь о долгосрочных вкладах. Кроме того, убежден, что для многих банков этот порог даже выше. Что в данном случае мы можем предложить рынку с точки зрения кредитования и под какие, простите, ставки — с учетом «среднего по госпиталю» уровня процентной маржи в 3—4%? Как минимум 21—22% по авто и ипотеке. Не многие в этой стране смогут потребить кредитный продукт под такие ставки. Не многие, если не единицы. Следовательно, путь к уменьшению стоимости привлеченного ресурса, а по сути, снижению размера процентных ставок по депозитам — это неизбежность. Банковская система весьма неплохо справлялась с этой задачей последние год-полтора, что, в свою очередь, как я уже отмечал выше, позволило начать процесс возрождения рынка кредитования. Так что, начинаем повторение пройденного?

Не меньшая проблема — и срочность тех депозитов, которые потребляет банковская система. То, с чем так долго приходилось и приходится мириться, — это с явной неготовностью клиентов размещать средства на длинные сроки. Можно ли упрекнуть в этом наших клиентов? Безусловно, нет. Ибо это проблема не самих клиентов, это отражение ментальности на уровне генетики граждан, которые понимают, в какой стране и в каких реалиях они живут. И в этой связи любые виды стимуляций или манипуляций неуместны, длинных денег от физлиц банки не получат. Дай бог 12—18 месяцев — и то радость. А учитывая тот факт, что начиная с осени 2008 года у банковской системы отсутствует реальная возможность долгосрочного внутреннего и внешнего фондирования, кроме как о спасательном круге в лице Государственного ипотечного учреждения и вспомнить не о ком. Вот только ГИУ одно, а банков, аккредитованных для работы по данной программе, — 111, не очень много. И, если понимать, что из задекларированных на работу 3 млрд большая половина уйдет в целевые проекты на рынке «первичной» недвижимости, оптимизма также немного.

То, что я выскажу в данном абзаце, безусловно, вызовет противоречия, а возможно, даже гнев некоторых потребителей, наверное, одного из наиболее массовых банковских продуктов, но это моя позиция, и я готов ее отстаивать. Однако я убежден в том, что текущее положение вещей, а именно нормы Гражданского кодекса о праве досрочного возврата депозита по первому требованию, является губительным для банковской системы и для возрождения экономики в целом! Если существует право досрочного возврата срочного депозита, то это, простите, уже не депозит, это текущий счет, и учитываться такие деньги и оплачиваться должны по правилам счетов до востребования, никак иначе. В противном случае мы занимаемся самообманом, рассчитывая на ресурс, который направляем в кредиты (заметьте, долгосрочные кредиты!!!), при этом оказываясь у «разбитого корыта», как только по рынку «шорох пойдет». При этом требование досрочного возврата кредита находится в такой сложной форме реализации, что проще, наверное, коммунизм построить в отдельно взятой стране. Я сейчас не о справедливости говорю, в бизнесе рассуждают совсем иными категориями, я говорю о логике, экономике и этике. Иванову депозит верни, а у Петрова кредит не требуй! Я, простите, не согласен! Мы, подписав договоры, и с первым, и со вторым вступили в партнерские взаимоотношения. И если я взял на себя риски вернуть Иванову депозит с процентами, при этом выдал кредит Петрову, то я имею право рассчитывать на то, что деньги Иванова пролежат на его вкладе именно тот срок, который мы оговорили, заключая депозитный договор. В противном случае это не партнерские отношения, а, простите за скудность речи, «кидалово». Но в нашей стране очень любят игры в демократию и заигрывания с электоратом и в данном случае под личиной защиты «угнетенных граждан организованной преступной группировкой банкиров» плодят законы и постановления о защите всех и вся. Не догадываясь о том, что оказывают всем медвежью услугу, и разводят руками впоследствии, о том, как все плохо. Нельзя быть трезвым наполовину, как нельзя быть немного беременным, и в стремлении сделать хорошо одному не нужно ставить на колени другого. В данном случае выражение «полуправда хуже лжи» как нельзя уместно. А пока мы радуемся, что у нас 205 млрд на срочных вкладах, хотя каждый знает, что в этой стране нет срочных вкладов, ибо все эти средства — это «пугливые мотыльки», которые упорхнут по первому требованию собственника.

Структура депозитного портфеля (согласно данным АУБ) по состоянию на 1 декабря 2011 года свидетельствует о том, что в банковской системе сконцентрировано 205 млрд гривен срочных депозитов физических лиц в мультивалютном выражении. Вот, кажется, живи и радуйся — ан нет. Если учесть, что средний депозитный портфель банка имеет структуру, хоть и с акцентом на гривну, но с ее удельным весом порядка 50%, то занимательная математика подсказывает, что реального ресурса (то, что можно пустить в активные операции) из 205 млрд остается ровно половина. А это уже проблема концентрации в банковской системе не просто «чужеродной» денежной массы, а «мертвого» для дальнейшей работы ресурса. Конечно же, есть межбанк, и, конечно, «ненужную валюту» можно «поменять» на такую «нужную гривну», но все понимают, что такой механизм — это скорее скорая помощь на случай ресурсной голодухи, чем нормальное положение вещей. И при всем этом я не верю, что завтра вторая половина из 205 млрд начнет массово «переворачиваться» в национальную валюту, стимулируя, таким образом, как уменьшение стоимости гривневого ресурса, так и, как следствие, оживление рынка кредитования. Почти по Станиславскому — «Не верю!» Ибо зависит это не только и не столько от банковской системы, сколько от ментальности наших граждан, отмеченной мною выше. Посему иного рецепта, как «выжимать» валютный ресурс, переводя его в гривну, на мой взгляд, не существует. Только постепенное снижение ставок по валютным (в первую очередь длинным) ресурсам позволит перераспределить удельный вес валют в портфеле в абсолютное доминирование гривны. Вот только не спутает ли банкам карты уже давно набившая горькую оскому политика?

Отсутствие реального роста монетарной базы, которое является прямым следствием состояния экономики, не может не отразиться на уровне доходов украинцев и, как следствие, не дает возможности роста депозитной базы украинских банков. Скажем честно, с этой проблемой банкам не справиться, поскольку она лежит вне их зоны влияния. В данном случае банковская система — лишь один из индикаторов, которые показывают реальное состояние дел с тем, что средний украинец беднеет. И дело тут не только в том, что количество вкладов и их общая сумма растут крайне медленно, а в том, что снижается средняя сумма вклада в расчете на одного вкладчика. А это явный признак того, что население испытывает недостаток финансов.

Подобьем «сухой остаток». Ту ситуацию, которая сложилась на рынке, сквозь призму направления депозитов физических лиц иначе как депозитным капканом не назовешь. И это весьма грустная аллегория, господа. С одной стороны, мы не можем не привлекать депозиты физиков, так как, по сути, это единственный на сегодня источник фондирования. С другой стороны, до тех пор, пока мы не снизим стоимость этого ресурса, не увеличим его срочность и не девалютизируем депозитный портфель до уровня концентрации в нем гривны на уровне 75%, реального кредитования в стране не будет. А без кредитования «физиков» по направлениям авто и ипотеки из вариантов заработка нам остается разве что очень тревожный рынок потребкредитов, что радости как-то не приносит. Если уровень снижения процентных ставок и тенденций снижения концентрации валюты в депозитных портфелях будет проходить в том же ключе, который система демонстрировала и ранее, то раньше осени существенного оживления на рынке авто и ипотеки я бы не ждал. А в этот период как раз и выборы подоспеют.

Не «психанет» ли рынок? Не подсунут ли «кукловоды», обожающие ловить рыбу в мутной воде на волне всеобщего психоза, очередную «надцатую» волну кризиса?

Я все-таки склонен считать, что все у нас получится. Тут уже, вопреки великому Станиславскому, — «Верю!».

Игорь ШЕВЧЕНКО