Уже несколько лет я живу в Париже и провожу здесь прогулки для туристов. Камерные такие, максимум для троих. Никаких групп. Никаких Триумфальных арок. Никаких историй про тамплиеров. Я и мои гости на протяжение двух часов просто безостановочно гуляем по городу, смотрим по сторонам, знакомимся со многоликим, иногда внезапным Парижем. Я делаю краткий исторический экскурс - только то, что реально запомнить (и не уснуть). Но самое интересное, занимательное и классное в этом моем хобби -разговаривать с людьми о том, как влияет на тебя переезд, какие в повседневном общении французы, чем они дышат, что любят... А если мои гости сами эмигранты или иностранцы - еще круче. Получается такое межкультурное погружение - за два часа можно столько всего узнать, столько всего передумать, понять. Одним словом - очень здорово обсуждать, сравнивать, иногда спорить и находить какую-то свою истину.

В субботу я проводила прогулку с парой из Киева - последние полтора года ребята живут и работают в Лондоне, и вот сейчас приехали в командировку в Париж. Мы спускались по rue de la Montagne Sainte Geneviève - той самой, где на ступеньках церкви Сант-Этьен-дю-Мон сидел герой Оуэна Уилсона в фильме «Полночь в Париже» и ждал автомобиль «из прошлого». На этой улочке есть ресторан Gaudeamus - ветхий снаружи и вкусный внутри. Очень простой и очень французский. В витрине ресторана, рядом с основным меню, в субботу красовался лист бумаги, на котором от руки было написано: «Botsch - potage russe aux 7 légumes» («Борщ - русский суп из 7 овощей»).

Помимо оригинальной орфографии и такой же оригинальной рецептуры (ни в своем, ни в мамином, ни в бабушкином рецепте борща я так и не смогла насчитать аж целых семь видов овощей), в первую очередь, удивил тот факт, что для французов борщ - это русское блюдо. «После какой-то определенной черты на карте в восточной части Европы для французов уже не существует разных народов - там для них все смешивается в одно целостное понятие, неразделимое с Советским союзом», - пожала плечами гостья моей прогулки Оксана, ссылаясь на своих коллег из парижского офиса.

К огромному сожалению, часто так и есть - французы по-прежнему воспринимают бывший СССР как один котел. Котел, в котором плавают разные овощи. А сколько их там и какие они - да какая, собственно, разница? И когда ты осознаешь это, начинаешь злиться. «Доколе? 24 года со дня провозглашения независимости. Неужели за 24 года нельзя было запомнить, что Украина - это Украина. Россия - это Россия. А Советский союз и вовсе больше не существует». Ну и далее по тексту.

Но есть одно «но». После того, как отгремел Майдан, в Украине стали часто употреблять словосочетание «национальная самоидентификация». Многие (и я в их числе) раньше и не знали, как сильно они любят свою страну, и насколько сильно они вообще украинцы. И тут возникает вопрос: можно ли винить французов за то, что они до сих пор нас не идентифицируют как отдельную национальную единицу, если мы и сами совсем недавно разобрались с этой темой? И можно ли винить их за то, что они до сих пор не соображают, что Украина и Россия - это две большие разницы?

Дело в элементарной толерантности, которая отсутствует из-за элементарного невежества. Невежество - это незнание. Французам лень интересоваться самой темой. Что они знают об украинской истории и культуре? В конце-то концов, сколько в Париже украинских книжных магазинов, ресторанов, сувенирных лавок? А сколько здесь всего такого же, но русского? То-то же. Русские сезоны Дягилева, фонтан Стравинского, Сталинградская площадь... А вот на бульваре Сан-Жерман есть скверик имени Тараса Шевченко. Сколько французов знают, кто такой Тарас Шевченко? О Севастопольском бульваре я вообще молчу. Начинаешь объяснять - и прямо видишь, как у твоего собеседника-француза в голове рвется пополам шаблон.

Достаточно один раз углубиться в вопрос, что такое Украина, и почему это не то же самое, что Россия, - и этого будет достаточно, чтобы до конца жизни принимать это за константу. Не смешивать. Не смешивать все это в одном котле. Научиться разделять.

Иногда я вспоминаю героя Агаты Кристи - Эркюля Пуаро, которого чуть ли не все принимали за француза, а после уточнения, что он все-таки бельгиец, нередко хмыкали, мол - какая разница. Разница очень большая. Такая же большая, как когда мы не можем различить - китаец перед нами или японец, и сквозь дружелюбное «хаха» говорим - ой, они так похожи. Такая же большая разница, когда всех жителей Великобритании без разбору называют Englishmen. Попробуйте в глаза назвать ирландца англичанином. Расскажете потом, чем дело кончилось.

Вчера в Люксембургском саду я случайно познакомилась с индийцем, который учился в Харькове. В одном предложении от незнакомого человека я выслушала столько приятного об украинцах, сколько невозможно клещами вытащить из французов. Не потому что они нас не любят. А потому что не знают. Для них мы просто одна из стран постсоветского пространства. К сожалению, даже в контексте крымского вопроса и войны на востоке Украины, даже после истории с мистралями и тому подобного, французы все равно до конца не понимают, что украинское и российское - это разные вещи. И, по сути, никто, кроме нас, украинцев, волею судеб оказавшихся во Франции, не сможет объяснить местным, кто мы, что мы и почему.

Художница, дизайнер, стилист, поэтесса, повар, экономист, преподаватель информатики, архитектор, плотник, программист, строитель, фотограф, ресторатор, журналист - это часть списка моих знакомых украинцев, которые живут в Париже и каждый день кладут по своему маленькому кирпичику в основу понимания французами того, что такое Украина, и почему нас не нужно путать с другими народами. Какая она - наша страна? Какие они - украинцы? Что мы любим? Какую музыку слушаем? Что читаем из своего, родного? Что едим? Как готовим? Наконец, с кем и почему мы воюем? - обо всем этом, я знаю наверняка, говорят мои знакомые украинцы со своими знакомыми французами здесь, в Париже. Об этом говорю я с друзьями своего бойфренда, с его родителями, с гостями на моих прогулках.

Четыре года назад, когда я познакомилась со своим французом в Киеве, я научила его готовить борщ. Он вернулся на родину и приготовил борщ родителям на Рождество. Украинский борщ. Папа умял три тарелки подряд. Нет, это не наша культурная визитная карточка. Но это маленький кусочек маленького кирпичика в том самом крепком фундаменте, без которого мы так и будем просто «людьми из стран восточной Европы».