Жил-был дракон.

В землях, не столь отдаленных от нашей, как это может показаться на первый взгляд.

Обычный, кстати, дракон – ничего особенного. И не таких в соседних княжествах под плинтус загоняли и на хлеб намазывали. Это только самому себе да местным землепашцам, дальше своего плетня не бывавшим, казался он ужасным и непобедимым. А занимался он обычными драконовскими делами, безо всяких инноваций: жрал крестьян и скотину, воровал барышень в самом соку из зажиточных усадеб да устраивал шумные попойки со своими сородичами из Восточного Леса.

Понапиваются бывало – и давай где-то за лесом в темном небе сигать, крыльями хлопать. Недобрая слава о том Залесье ходила, но что там творится – простые крестьяне не ведали: надежно стояли гоблины-стражники на всех тропах, ведущих в пещеру дракона. Ну и шлагбаум, опять же...

Быть съеденным драконом – дело, конечно, не из приятных. Но большинство крестьян смирились и не роптали: зато стабильность. Один сосед и пять коров с хутора в месяц. Всё предсказуемо, глядишь, пронесет.

Устраивал дракон и купцов, тех, что покрупнее: сведешь в пещеру к огнедышащему одну наложницу в квартал, передашь по накладной – и торгуй на главной площади, никого не бойся. Приведя девушку к входу в ложбище дракона, полагалось поклониться и громко произнести: «Возьми, отче, и пользуйся как своим» – поэтому процедура называлась официально «квартальный отчет», а неофициально – «взятка». Следила за её соблюдением специальная наложная милиция, а к нарушителям применялись драконовские меры.

Теми, кто бросил вызов дракону, восхищались. И жалели. По кухням и амбарам пересказывали легенды о западных королевствах, где и драконов-то никаких нет, а всё сплошные эльфы, лесные феи и добрые домовые. И даже наложная милиция настаивает, чтобы всё происходило исключительно по любви. А гоблины в своих берлогах не отделяют от провинившихся по мелочам крестьян и ремесленников печень и поджелудочную (за это, кстати, их норы прозвали «отделениями»), а улыбаются и чаем угощают.

Но поддерживать бунтарей не спешили – и опять же из-за стабильности: всякому народу нужен свой герой. Мертвый герой – это стабильно, можно о нем слагать думы, ставить памятники и приписывать чудотворные черты.

А с живым – хлопот не оберешься: то на баррикады зовет, то дракона дразнит, причем не когда-нибудь, а в самые важные моменты, когда пришлые скоморохи на поляне у реки забаву заморскую с диковинным названием «хвутболь» показывают. Отвлекают живые герои народ от стабильности. Смута от них одна.

Долго ли, коротко, но дела в тех землях пошли под гору. Хуже стало жить, тяжелее. Дракон, зараза ненасытная, стал брать больше и людей, и наложниц, не говоря уже про коров.

Возросли в тамошнем обществе тревожные ожидания. Бояться стали люди: вот я тут о хозяйстве забочусь, злаки ращу, скотину всякую на ноги подымаю, включая жену и наследников, а тут прилетел чешуйчатый, хрум меня с соусом «Тысяча островов» – и всё, аста лависта, бэйби? Никакой мотивации. Крестьяне, что порешительнее, сворачивали хозяйство, продавали добро – и отправлялись через горы и долины, в западные земли...

Так же поступали и многие купцы: совсем озверела наложная милиция, требовала барышень не только для дракона, но и для себя, и для гоблинов. Часто забирали прислугу и даже супружниц – прямо из семей.

Купцы сопротивлялись и прятали женский пол на полатях, укрывая одеялами. Наложная милиция врывалась среди ночи в купеческие особняки, её сотники – все сплошь мелкие, лысоватые и шепелявые тролли с бесцветными глазенками – сбрасывали с заспанных сударынь одеяла и вопили: «Ааа, укрывательством занимаетесь!». Многих обнаруженных, впрочем, удавалось спасти. Для этого нужно было потрясти над ухом тролля глиняным кувшином с монетками – монетки звенели, тролль терял интерес к жертве, и все его мысли переключались на содержимое кувшина. У троллей, как и у гоблинов, это на генетическом уровне. Это называлось «утрясти вопрос».

Уцелевших после таких экзекуций барышень мужья и любовники прятали в бочки из-под сала и вывозили за границу. Бочки эти в народе назывались «обжоры», но поскольку тролли в наложной, как я уже упоминал выше, были сплошь шепелявые, у них получалось «офшоры».

Некому стало в стране той хозяйством заниматься. Так что ВВП (то есть «вырост, выпас и приплод») решительно попер вниз.

Но и этого дракону показалось мало. Решил он своим старым дружкам-драконам из Восточных Лесов презентовать добрый шмат земель на юге – в извечное пользование. Чтобы, значит, на плодородных землях крестьян выращивать – и жрать потом. У них-то в Восточных Лесах сплошь пески, болота да клещи, а у нас на родимом черноземе крестьяне вкусные получаются, диетические.

Драконов с Востока в той стране не любили – когда-то давно были мы с ними одной империей, у нас своих драконов не было, всё пришлые управляли... Вот с тех самых пор, да. Тем более, что местный дракон, балбес, на брудершафт с ними бухал, а они все приглядывались и к пещере его, и к землям. К крестьянам восточным относились тоже без восторга – у самих ввп упал и сиськи коровьи отощали, а тут еще эти, глядишь, понаедут... Хотя и жалели, у многих родня там была. Мы ж такие – не любим, не любим, а с голодухи пропасть не дадим.

Впрочем, восточные драконы тоже понимали: их поселенцы могут разбежаться по бескрайним степям. Потому для охраны своих владений привезли орков. Были они все суровые, с черными лицами и в фуфайках. В народе их так и прозвали: «Черномордский фуфлот». Орки заняли все морское побережье и не пускали коренных жителей купаться после напряженного трудового дня.

Ну и вот. Стал народ на площадях собираться. Роптать. «Доколе?» – голосили крестьяне. «Дракон, кончай давить на бизнес!» – вторили купцы, что посмелее. «Убрать Черномордский фуфлот с наших берегов» – требовали южане, а также студенты, которым орки мешали проводить Казантип. И все сошлись в едином мнении: нужен стране новый рыцарь, который дракона отмутузит и народ к светлым горизонтам поведет.

Кстати, в те далекие времена о событиях в стране и мире народ узнавал от глашатаев. Телевизоров-то с интернетом не было. Глашатаи ходили по площадям городов и весей, взбирались на специальные помосты, трубили заставку от советской программы «Время» и рассказывали новости. Не все, конечно, а только нужные дракону. Тех, кто сболтнул что-то лишнее, гоблины затаскивали под настил и устраивали темную. Это называлось «темник».

Глашатаев в государстве насчитывалось всего пять. И вот в разгар народного недовольства самый молодой из них, пятый, вдруг совсем взбесился – и давай всю правду говорить: и про пирушки драконовские роскошные, и про коварные замыслы соседей из Восточных Лесов, и даже про гоблинов с троллями, которые сплошь в золотых дворцах живут, хотя им по должностным окладам больше трухлявого дупла не положено.

Ох и вздыбился тогда народ!

Вышли на майдан, кто с дубьем, кто с дрекольем: «Хотим жить как в западных королевствах» – кричали. «Драконам – зверинцы!». Или вот еще: «Разом мы – дружина, выкуси – скотина!» (это дракону). «Гоблины – с народом». И еще много чего.

Громче всех кричал Юзеф – молодой и симпатичный сельский писарь. Рыцарем он никаким не был, но умел заворачивать такие речевые обороты, которые во всем государстве понять никто не мог. Оттого Юзеф считался очень умным и нравился барышням всех сословий. Старики рассказывали – бывало, произнесет при всем народе «унікальна амбіція», и в воздух взлетает тут же два десятка женских портков, да.

Нашлись и сподвижники: гусар-девица Джулия, из простого люда выбившаяся в состоятельные купчихи, красивая, смелая, решительная, хотя немного и себе на уме. И поэт-романтик Юралу, зажигавший сердца землепашцев, торговцев и ремесленной братии пронзительным антидраконовским глаголом.

Но самое главное – впервые за долгую историю той земли за спиной Юзефа, Джулии и Юралу стоял народ. Вооруженный как и чем попало, говоривший на разных языках (многонациональна та земля, как и наша – что за удивительное совпадение) – но стояли люди плечом к плечу. Поверили, стало быть.

В общем, накостыляли наши герои дракону по самые помидоры. И вот, в самый ответственный момент, когда чешуйчатый уже кровью стал харкать и хвост отбросил, запросил он пощады: «Помилуй, меня, Юзеф,» – стонет дракон. «Бля буду, пригожусь тебе еще. К тому же у меня ребенок малолетний на попечении – нельзя меня ни на шаурму, ни в зверинец!»

И дракончика на вытянутых лапах протягивает. Дракончик весь хлипкий, сопли из всех трех пар ноздрей. Головы белые, хвост синий. Рычать толком не умеет – вместе нормального драконского «ооооуууурррррыыыыыыххххххх» у него кволо так получается: «рыг... рыг...» И наколка на левой шее – он еле на ноги становится, а уже успел в колонии для несовершеннолетних драконов дважды побывать. Когда только успел?

А толпа уже празднует победу: сдался дракон ненавистный, сдулся! А уж наши лидеры придумают, что с ним сотворить – или на чучело в музей, или на электростанцию, по кругу ходить, киловатты генерировать.

Призадумался Юзеф и решил: а помилую я дракона. Во-первых, потому что у него большой опыт государственного управления. Я ж сам его депеши переписывал, когда в управе писарем служил. Хорошо пишет, чертяка, проникновенно. Во-вторых, дракон, небось, знает, где сокровища всякие закрыты – а это богатства несметные. А в-третьих – мало ли как жизнь повернется? А вдруг завтра... чегой-то случится... где тот народ окажется... а дракон, глядишь, вспомнит, отблагодарит...

О помиловании дракона народ узнал от глашатаев на следующий день – конечно, без секретных Юзефовых мотиваций. Просто сказали, мол, из соображений гуманизма и как принято в западных королевствах, рубить дракона и родственников сгоряча не будем, а рассмотрим справедливым судом в установленные законом сроки.

В новость ту люди не вникли особо. Народ праздновал – честно, искренне, радостно. Злые языки из Восточных Лесов, правда, поговаривали, что восстание то придумали эльфы из западных земель – опоили крестьян волшебным зельем, припорошили заморской пыльцой... Но мы-то с вами знаем правду – и не от глашатаев, даже самых честных, а из личного опыта.

«Эх, заживем!» – радовались люди. Раз уж дракона победили – и остальное нипочем.

То было прекрасное время. Крестьяне выращивали нутрий и топинамбур. Купцы повезли добро из «обжоров» назад в страну. Гоблины и тролли, конечно, проказничать не перестали – но делали это скрытно, боясь получить по наглым рыжим мордасам. И даже западные эльфы приезжали в те земли все чаще – и строили производства по выпуску волшебных палочек и iPad'ов.

Юзеф тем временем обустроил себе роскошное жилище в пещере дракона. Новое бытие ему нравилось – тут тебе и горячая вода с удобствами, золотые тарелки, наложницы и прочие драконовские богатства, которых осталось у зверя с избытком (не обманул старик!). Юзеф наслаждался исторической ролью победителя дракона и даже обустроил специальный Мемориал Борцов с Драконами. В западных королевствах его тоже любили – он часто туда ездил и много чего обещал.

Дракон тем временем состарился и улетел на покой – зато возмужал его сын, Вик. Вырос он уродливым, не в пример отцу косноязычным – но решительным, злым и беспощадным. Юзеф его побаивался – того и гляди, голову откусит во сне, даром что друзья. А мертвым героем он быть не хотел, к тому же надеялся на свои таланты переговорщика: глядишь, каким-то макаром и дракона накормим, и власть удержим, и людей успокоим.

Поэтому когда дракон-сын в первый раз попросил человечинки – Юзеф, не моргнув глазом, скормил ему пару земледельцев с ближайшего хутора. «В связи с государственной необходимостью и из соображений гуманности» – нараспев читали глашатаи официальный пресс-релиз.

Спустя несколько месяцев Вик уже самостоятельно выбирал себе жертв, держа в страхе ближайшие поселки. Он сдружился с гоблинами и троллями, многие из которых были недовольны своим текущим положением. Снова вечерами в небе парил дракон, снова честные купцы вспоминали времена, когда в их дома ночами врывались тролли в масках и срывали с барышень одеяла.

Снова крестьяне не досчитывались коров и соседей, бежали к Юзефу – а он высокопарно отвечал: «Ми і дракони – це одна нація. Треба вчитися жити разом».

«Так ми ж не проти разом"»– рыдали крестьяне – «Но не можна так – учора небогу Марусю дракон поцупив, а сьогодні – корівку Фросю вкрав, останню годувальницю». Юзеф смотрел на просителей – наивные недотепы! – и отвечал своей любимой фразой: «А чого ви до мене прийшли? Ці руки нічого не крали».

Всё это не понравилось Джулии и Юралу – они попытались защитить крестьян и купцов, вывести Юзефа на чистую воду. Хотя, конечно, и сами были не ангелы. Юзеф в ответ обвинил их в нечестности.

Интересно, что в те времена подмостки для глашатаев часто обустраивали на городских каналах для нечистот – именно поэтому сейчас часто говорят «слив информации». У Джулии были свои «подконтрольные каналы», у Юзефа – свои. У Юралу каналов не было, он бегал от одних подмостков к другим и пытался хоть куда пробиться со своими, в общем, правильными стихами.

А что крестьяне? Первое время они с интересом наблюдали за перепалками своих вождей и даже радовались: «Вот она, демократия!». Но время шло, из подконтрольных каналов доносилась лишь вонь нечистот и речи глашатаев...

А дракон-сын тем временем вышел в люди. Выглядел он сильным, сытым, всемогущим. «Помните, у вас была стабильность?» – говорил он. «Помните, как вы жили? Отдал девицу – и торгуй. Скормил соседа – и живи спокойно». Не тот, что нынешний бордель. Дракон сказал, что послідовний і покращить всем життя вже сьогодні.

И на следующий день выкинул Юзефа пинком под зад из пещеры, а Джулию и Юралу заточил в тюрьму. Мог, конечно, двум последним и головы откусить – но побоялся чар могущественных волшебников из западных королевств. Ведь всем известно, что волшебники сильнее драконов, особенно если у них есть МВФ.

Почему же в тюрьму не отправился Юзеф? Ой, мальчики и девочки, какие же вы все-таки наивные. Дракон хоть и был жестоким каннибалом, но жил по специальным, очень строгим драконовским понятиям. И кроме всего прочего, папа не разрешил.

***

Прошло несколько лет. Ситуация в той стране получилась совсем аховая. Гоблины распоясались – начали хватать людей на улицах и пить им кровь из пятки, чего при драконе-отце не наблюдалось.

У купцов дела обстояли еще хуже – наложная милиция теперь забирала не только женщин, но временами и самих купцов, для особых утех. На звон монеток в керамическом горшочке новое поколение троллей уже не откликалось – это были специальные существа, которые реагировали только на шелест купюр о стенки кожаных портфелей.

Крестьяне боялись выходить на улицы – то сын какого-то гоблина на скоростной бричке переедет, то асфальт среди улицы провалится.

В общем, снова начал бурлить народ.

«Освободить Джулию» – кричали одни. «Пусть она будет нашим вожаком». «Юралу – свободу» – вторили другие. Нашлись и новоявленные кандидаты в рыцари, каждый из которых убеждал простолюдинов, что именно он в состоянии прищемить хвост драконской твари: богатырь Кли, пройдоха Бок и даже бывшая наложница дракона, прекрасная Тала. Поговаривали, что она по сей день безлунными ночами захаживает в драконские хоромы Вика, и это у нее не по принуждению, а от большой любви. Но правда то или нет – рассказчику неведомо.

И вот в один прекрасный день на главную площадь столицы того государства вышел Юзеф. Выглядел он благополучным, раздобревшим, ухоженным. С того момента, как Юзеф покинул логово дракона, жил он в резервной пещере, где разводил голубых пегасов и купался в молодильных водах. В общем, нормально так жил.

На бывшем сельском писаре были роскошные доспехи от Гуччи. Под ним – гарцевал роскошный жеребец, по странному стечению обстоятельств как две капли воды похожий на лучшего скакуна из драконовских конюшен. Поскольку о Юзефе давно не было ничего слышно, на зрелище тут же сбежалась поглазеть уйма народа.

- Драконам – зверинцы! – провозгласил Юзеф. – Я пришел убить зверя. Разом мы – дружина, выкуси – скотина.

Толпа заклокотала, начала переглядываться. Одни возмущались – как этот говнюк отважился вообще тут появиться? Впрочем, в буквальном смысле ответ на этот вопрос присутствовал тут же – говнюка охраняла сотня лучших драконовских гоблинов. Другие задумчиво кивали – а ведь жили мы при Юзефе лучше, чем теперь, может, поверим ему снова? Третьи просто обсуждали наряд «нового старого» спасителя и технические характеристики лошади.

И вдруг откуда-то из задних рядов раздался громкий голос молодого глашатая:

- Послушайте, Юзеф! Но если вы действительно хотите убить дракона – почему же вы сейчас стоите на площади, а Джулия и Юралу сидят в темнице?

Тишина обрушилась на площадь. Каждая пара глаз внимательно смотрела на Юзефа. Каждая пара ушей ждала ответа.

- Как это почему? – Юзеф смотрел на доверчивых черноруких простолюдинов с высоты, казалось, гораздо большей, чем высота лошади. Он не сомневался, что ему поверят и на этот раз. – Потому что никаких преступлений перед драконом я не совершал...

***

Жил-был дракон.

Обычный, кстати, дракон – ничего особенного...

Денис ОЛЕЙНИКОВ