У этой колонки есть соавтор, но я не могу его назвать. Собственно, вам сейчас предстоит прочесть постмодернистскую конструкцию под названием «текст в тексте». Эта «матрешка» обязана своим появлением на свет обстоятельству, с которым жителям России, привыкшим за последние 20 лет к отсутствию инструкций на тему «что следует думать о родине», придется теперь жить.

Инструкции теперь имеются, и нам предстоит вспоминать, — а некоторым и заново учиться, — как уклоняться от их исполнения. В России ведь все инструкции существуют исключительно для того, чтобы от них уклоняться, потому что почти все они этого заслуживают. И как ни крути, на кухнях — и в интернете, но там все меньше по мере возведения «великой русской стены», — люди будут говорить о том, что собой представляет Россия, не так, как требует государство. Любить и ненавидеть родину каждый по-своему.

Соавтор — мой хороший знакомый. Не диссидент, не «национал-предатель» — один из тех, кого при Дмитрии Медведеве (помните такого?) принято было называть «системными либералами». Он и сейчас работает в структуре, из недр которой нельзя писать под своим именем то, что вы прочтете ниже. А хочется, вот он и попросил меня опубликовать следующее:

«Заявлением о том, что “нам очень важно создавать единое культурное пространство”, Путин признал довольно важный факт. В его нынешнем пространстве нет места ценностям русской классической культуры. Он, конечно, не хотел этого сказать, но сказал именно это: важно создавать. В построенном им (без единого гвоздя, держится только на скрепах) пространстве русская культура просто неуместна. Неуместны все эти Пушкины, Толстые, Чеховы и уж тем более Гоголи-Грибоедовы.

И это довольно новая ситуация.

В Советском Союзе культурой не разбрасывались. Пушкин — враг царизма. Грибоедов и Островский обличают нравы. Гоголь — “смех-сквозь-слезы” о великой стране. Толстой, если не воспевает подвиг русского народа, то все равно сеет разумное-доброе-вечное.

Все шло в дело. Но граждане, что важно, впитывали вместе с идеологией и разумное-доброе вечное.

Теперь не то. Показательная сценка была разыграна на церемонии закрытия Олимпиады, когда по полю стадиона метались в полной мешанине великие русские писатели — кто посредством загримированных актеров, кто в виде нарисованных портретов. Сценаристы, похоже, просто собрали всех по именному указателю в литературной хрестоматии: к вышеупомянутым классикам примкнули Тургенев и Маяковский, Ахматова и Цветаева, Солженицын и Гумилев и прочие, прочие по списку. (Реплика ведущего текст-трансляции на НТВ: "Достоевский очень убедительный, замученный такой. О, и Гоголь тут как тут!”).

Почему они тут собрались? Чем так важны Цветаева и Гумилев в контексте олимпийской церемонии? А очень просто: они все, от Пушкина до Гумилева, были одинаково не важны. Просто миллиардной аудитории показали: смотрите, мы, русские, во-о-о-о-он скоко страниц настрочили!

Трудно ведь представить себе разговор о Достоевском с депутатом Железняком, да? Невозможно поверить в то, что для министра культуры Мединского есть разница между балетом и оперой. Воображение отказывается рисовать книгу в руках депутата Яровой (даже если это книга министра Мединского). И так далее.

Монополию на определение того, что можно считать разумным, добрым и вечным, Путин сосредоточил в своих руках. Иногда передоверяет это право Дмитрию Киселеву.

Который уже не передоверится никому — не случайно он расформировал редакцию культуры в возглавляемом им пропагандистском агентстве. Который одним мастерским жестом объяснил, что в нашем новом дивном мире чему призвано служить: пропаганда — культуре, или наоборот.

Наоборот.

Все же видели, как Киселев в ответ “поравалитикам” произносит в своей программе отповедь ахматовскими стихами “Мне голос был…”? С каким исступлением он пытается изобразить равнодушное спокойствие, произнося: “Но равнодушно и спокойно / Руками я замкнула слух, / Чтоб этой речью недостойной / Не осквернился скорбный слух”! Да, спустя 40 лет Ахматова напишет: “Я была тогда с моим народом / Там, где мой народ, к несчастью, был”, и это наверняка знает Киселев.

Но — культура для пропаганды. Все для пропаганды, всё для пропаганды. Это, видимо, и есть основа единого культурного пространства».

Я и сам мог бы написать что-то подобное, будь я интеллигентом. А в кухонном разговоре — поддакивал бы. Мы бы с моим соавтором хором декламировали Ахматову, насмехались над Мединским и Яровой. Сошлись бы в том, что пропаганда приходит и уходит, а великие тексты, музыка, картины остаются. Выпили бы за это, наверное, водки.

Для тех, кто не застал таких диссидентских разговоров, в романе Василия Аксенова «Остров Крым», который сейчас невозможно не вспоминать, есть вставка под названием «Полемика о декадансе» — как бы расшифровка спора между режиссером с седыми патлами и красавцем-танцором:

«…Декаданс для меня — это моя жизнь, мое искусство…

…Прости меня, но то, что ты считаешь декадансом, то, чем мы занимаемся, на самом деле здоровое искусство, то есть живое…

…Однако же не реалистическое же наше искусство ведь же…

…Прости меня, но тут происходит полная подмена понятий, то, что называется “с больной головы па здоровую”. Декаданс, мой друг, это культурная деморализация, потеря нравственных качеств, вырождение, омертвение, эстетический сифиляга, а все это относится к соцреализму, с твоего разрешения…»

Пока, однако, еще осталось несколько площадок, на которых подобные рассуждения можно публиковать (пусть и не всем позволительно под такими публикациями подписываться). Эти площадки — современные аналоги американского издательства Ardis, которое первым опубликовало «Остров Крым». Вполне возможно, скоро они тоже окажутся вне России — на серверах, до которых не смогут дотянуться регуляторы и на которые читатели станут попадать окольными путями, обходя блокировки. Вот ведь и книги Ardis попадали к советским читателям не самой прямой дорогой.

А в России будет то, о чем с ликованием написал колумнист «Известий» Сергей Роганов: «Мы теперь наблюдаем рождение и оформление принципиально новой интеллектуальной элиты. Вне всяких сомнений, есть кому из “ненавистного большинства” щеголять эрудицией, цитатами, цифрами, отличным слогом и ораторским искусством — успокойтесь, за нами не заржавеет... Дело за малым. За оформлением новых лиц, новых имен, новых идей на государственном уровне при поддержке государственных СМИ и ресурсов».

Поскольку никаких других СМИ и ресурсов — даже, если получится, блогов — кроме государственных и прогосударственных остаться не должно, «новые лица, новые имена» будут повсюду. Кроме диссидентских сайтиков и кухонь, на которые должно будет забиться побежденное меньшинство.

Впрочем, история показывает, что именно в таких условиях оно крепчает и норовит вдруг оказаться во главе победившего большинства. Вроде и кажется власти, что те уроки она учла и научилась с заразой справляться, да власть-то по определению временна, а кухни — вечны.