Садистские методы борьбы с инакомыслием на Донбассе, уже давно известны. Десятки людей вырвавшихся из застенков «ДНР» рассказывают страшные истории. По своей жестокости тюрьмы сепаратистов сравнимы разве что с камерами пыток гестапо или НКВД.

Художница из Донецка, активистка Майдана Анна пробыла в плену у террористов с 27 мая по 1 июня. Ее с друзьями удерживали в помещении управления милиции.

На пресс-конференции во Львове Анна рассказала, что ее допрашивали представители ДНР, обвиняя в сотрудничестве с «Правым сектором», сообщает корреспондент Galnet.

По ее словам, до конца мая люди с разными взглядами в Донецке нормально находили общий язык. «Сейчас на Донбассе оказаться в плену может любой, кто против ДНР, или является членом партий, общественных организаций», — добавил Дмитрий, который также был в плену у террористов.

Анна рассказала, что человек, гостивший у нее, подал информацию в ДНР, якобы девушка опасная представительница «Правого сектора».

Она рассказала: «Когда меня с товарищами привели в здание, где нас держали, нас развели по разным комнатам. В моей комнате было двое парней без балаклав. Они не прятали своих лиц, потому что считали себя «смертниками», ведь, по их словам, согласно украинскому законодательству им грозит до 15 лет тюрьмы за сепаратизм.

Ко мне подошел старший мужчина. Начал кричать, задавать вопросы об Одессе, Мариуполе. Ему не нужны были ответы. Ему важно было показать, что он — сила и власть. Я закрывалась руками и ногами. Мне порезали руки и ноги. Наставляли пистолет и говорили, что убьют. Потом — порезали шею. Врачи, которые обрабатывали рану, сказали, что я выжила чудом.

Во время допросов террористы спрашивали меня, говорила ли я «Слава Украине», ходила на митинги за объединение. «Считаете ли вы, что Донбасс украинский», — спрашивали меня.

Почти все сепаратисты были местными. Русских не было.

После допроса меня повели на верхний этаж. Далее общение продолжалось без физического насилия. Кроме момента, когда мне отрезали палец и приказывали писать на стене кровью «Люблю Донбасс». Ну я патриотка, поэтому с этим проблем не возникло.

ДНРовцы верят в то, что существует женская сотня «Правого сектора», что эта сотня участвовала в массовых акциях в Одессе. Якобы эти женщины имеют татуировки на груди. Увидев, что у меня нет татуировок, ко мне стали относиться с меньшей жестокостью.

Мы были избиты и наши раны кровоточили. Нас заставляли мыть полы и автомобили в которых вывозили трупы. Моешь пол — кровь льется по всему полу. Позже пришел старший, приказал больше не применять физического насилия. Нас поместили в медицинскую часть, где наши раны зашили активисты ДНР.

Когда ДНРовцы поняли, что мы не являемся представителями «Правого сектора», нам сообщили, что нас обменяют. «Нас привезли для обмена в Днепропетровск. Мы не имели ни денег, ни телефона, ни одежды. СБУ не придумала, что с нами делать дальше. Нас просто оставили на улице раненых и без денег. Хорошо, что ребята, которые нас меняли, немного помогли деньгами на еду и дали телефон », — добавил пленник Федор.