В последнее время мы регулярно узнаем о новых антисемитских идеях турецкого руководства, которое, похоже, задалось целью «радовать» нас ими каждый месяц. Ведь до них никто не догадался, что евреи всего мира спят и видят, как скинуть президента Реджепа Тайипа Эрдогана. На прошлой неделе премьер-министр Ахмет Давутоглу заявил, что Турция «не поддастся еврейскому лобби», которое якобы добивается смещения Эрдогана. До этого сам Эрдоган озвучил мысль, что все, кто выступает против руководящей партии «Справедливость и развитие», работают на Моссад – израильскую разведку. Так мало евреев, так много правительств, которые нужно свергнуть. Пишет в блоге на "Новом времени" Томас Фридман.

Дешевые и грубые антисемитские высказывания Эрдогана и Давутоглу, которые власть регулярно использует, чтобы повысить поддержку среди населения, отвратительны. Но для турецкого народа проблема куда глубже: сегодня Турцию Эрдогана уже не назовешь демократией. Пугает то, что отход Турции от демократических ценностей – лишь очередное проявление мирового тренда. Демократия вступила в фазу рецессии.

Эксперт Стэндфордского университета по вопросам демократии Ларри Даймонд в своей статье «Признать демократическую рецессию» утверждает: «К 2006 году мировая экспансия свободы и демократии была поставлена на длительную паузу. С 2006 года количество электоральных демократий, которое колебалось от 114 до 119 (около 60% государств мира), прекратило расти. Впоследствии число электоральных и либеральных демократий стало снижаться, но вскоре выровнялось. Общий уровень свободы в мире также незначительно уменьшается, начиная с 2006 года».

С 2000 года, добавляет Даймонд, «25 государств перестали быть демократическими – не только за счет военных переворотов, но и путем медленной деградации демократических прав и процедур. Некоторые из них произошли в слабых государствах, но во всех случаях система относительно свободных и честных многопартийных выборов была либо отменена, либо низведена до уровня, на котором об их демократичности говорить уже не приходилось».

Путинская Россия и Турция Эрдогана – ярчайшие примеры этого тренда. Как и Венесуэла, Таиланд, Ботсвана, Бангладеш и Кения. В Турции, по словам Даймонда, правящая партия усилила контроль над судебной системой и бюрократией, сажая журналистов и угрожая несогласным в прессе и среди интеллектуалов, угрожая расправой бизнесам, которые финансируют оппозиционные партии и используя аресты и преследования в случаях, якобы связанных с попытками переворота, чтобы посадить или удалить из политической жизни подозрительно большое число «заговорщиков». Все это на фоне все большей концентрации личной власти в руках одного человека – президента Эрдогана. О верховенстве права в Турции сейчас говорить не приходится.

Исследовательская группа Freedom House обнаружила, что с 2006 по 2014 количество стран, где уровень демократии снизился, значительно превысило число тех, где произошли улучшения. Особенно заметно это в Африке к югу от Сахары. В той же Южной Африке уменьшение прозрачности процесса, нарушение принципа верховенства права и рост коррупции давно стали привычным делом.

Почему так происходит? По мнению Даймонда, современные авторитарные правители научились быстро приспосабливаться. Они разработали новые технологии цензуры и способы легально препятствовать развитию гражданского общества, а также не допускать к активистам международную помощь. А вот мы ответной стратегии так и не придумали. Кроме того, в 90-х и 2000-х, когда демократия была на подъеме, политики пытались скрывать свои привычки к коррупции и злоупотреблению властью. А теперь коррумпированные авторитарные лидеры почувствовали, что угрозы больше нет, и что они могут править так жадно и так грубо, как только захотят.

Более того, Китай, у которого нет ни стандартов демократии, ни проблем с коррупцией, отобрал у США пальму лидерства в поставках международной помощи африканским странам, а Россия, очевидно, решила уничтожить все ростки демократии у своих границ. В конце концов, после 11 сентября мы позволили «войне с терроризмом» стать главным приоритетом нашей внешней политики, отказавшись от продвижения демократии.

Но, возможно, самым пугающим сигналом рецессии демократии стала потеря Америкой и Западом в целом демократической эффективности, энергичности и уверенности в себе. После долгих лет гиперполяризации и коррупции в финансировании избирательных кампаний ведущее демократическое государство мира превратилось в медленную и неэффективную машину, переживающую постоянные правительственные кризисы и неспособную проголосовать даже за бюджет. «Мир заметил это, - говорит Даймонд. – Государственные медиа в авторитарных странах с радостью публикуют и обсасывают все недостатки американской системы, чтобы дискредитировать демократию в целом и обезопасить свои авторитарные режимы от давления со стороны США».

Даймонд призывает демократов не отчаиваться. Демократия, как говорил Черчилль, все еще худшая форма правления, за исключением всех остальных. И она все еще вдохновляет людей куда больше, чем прочие формы правления. Но люди будут стремиться к демократии, только если мы покажем им достойный пример. Хотелось бы, чтобы на кону стояло не так много, как сегодня.