Приступая к написанию этого полотна, я думал о том, что писать буду только о Уварове. Но вышло не так, как думалось. Надеюсь, дочитавших будет много. Очень интересно ваше мнение. друзья.

Любому обществу нужна корневая идеология, которая будет ориентиром и оправданием его существования. Одна из проблем Украины, которая и привела наше государство и общество на край гибели — отсутствие такой идеологии 23 года независимости, что особенно остро сказалось из-за необходимости трансформации и модернизации общества, а также нарастающей враждебности окружения (со стороны России).

Тут надо понимать первичность. Первична общественная (национальная или даже цивилизационная) идеология, как в США или Китае. Или государственная детерменирует общественную и подчиняет ее себе (как в России, или, скажем, в любой стране социалистического лагеря в прошлом). Почти любое государство, особенно возникающее путем завоевания и присоединения соседних территорий (даже родственных религиозно или этнически), рано или поздно сталкивается с проблемой идеологического оформления своего расширения. Потом — с необходимость оформления удержания территорий или сохранения (внедрения) политического режима.

Вот эта история - о том, как государственное подавило идеологические потребности общества. И к чему это привело. Начнем нашу историю.

Чем, по сути, было Московское княжество? Государственным образованием, которое полностью скопировало (с очень небольшими особенностями) кочевую модель правления — крайний деспотизм верховного правителя и централизацию, окамленную своеобразной вариацией христианской (православной) церкви.

Когда, после решительных побед над ордынскими государствами, Москва стала заметным игроком европейской политики, стал вопрос о том, чтобы наладить более обширное общение с Европой, которое до того несколько веков сводилось к противостоянию с Великим Княжеством Литовским. Началось достаточно своеобразное общение и обмен культурным наследием. Стал вопрос позиционирования себя.

Великий (без преувеличения) московский правитель Иван III нашел отличный мостик. Он очень удачно женился. София Палеолог, племянница последнего Византийского императора, четко обозначила преемственность безродного московского правителя Великой Империи и поставила его на место «главного истинно христианского правителя». И, по сути, единственного. Ведь Московское княжество осталось фактически последним православным (то есть «истинно христианским») самостоятельным государством. В принципе, это все могло бы иметь меньшие последствия для зарождения концепции «исключительности», если бы в соперничестве между различными течениями православной церкви в Москве победило «протестансткое направление» Нила Сорского. Но победила «реакция», во многом, именно идеологической концепцией исключительности власти светского правителя.

Иван Грозный, внук Ивана III, лишь, по сути, завершил дело своего деда. Во-первых, он добил все ордынские государства, кроме Крымского ханства (Иван ІІІ одержал решительную победу в войне 1479-1481 гг.) и присоединил их к своему государству. Во-вторых, он окончательно завершил процесс сакрализации власти. Объявив себя Царем (то есть - «цезарем», т.е. де-факто императором), он формализировал преемственность византийским императорам. Это, кстати, Самодержавие и Православие. В одном лице. Церковь при Грозном была фактически лишена самостоятельности и права на мнение, что увенчалось убийство Филиппа Московского. Борис Годунов, столкнувшись с проблемой легитимации своей власти, несколько подправил дело с вопросом внешней самостоятельности церкви (раньше она формально зависела от Константинополя), создав в Москве Патриархию. (Справочка: после распада Киевской Руси со временем образовалось три независимых метрополии — Московская, Киевская и Галицкая, вторая со временем была подчинена первой).

Затем последовало страшное — смутное время, фактическая гражданская война при внешней интервенции. Власть пала, а война приобрела фактически национально-освободительный характер. Кстати, в случае с русскими мы можем вполне точно определить года рождения русской нации. 1607-1615 гг.

Новая династия Романовых уже не обладала формальной «легитимностью», ибо с прошлой династией была связана очень слабо (божественность «самодержавия» подрывалась). Но обладала новой — де-факто народной. Новый царь был выбран сословным голосованием, а убедительности мнению народа добавляло то, что папой царя Михаила был Патриарх Филарет, правда, в монахи он был пострижен и выбран Патриархом уже после рождения сына. Вот вам и предтеча Народности, увязанной с самодержавием.

Я не буду останавливаться на никоновской реформе и влиянии реформ Петра Могилы в Украина на Россию, но замечу: без церковных реформ и влияния «киевских» обновленная имперская идея не родилась бы.

И вот имперскость европейскую родил Петр Великий и наш, так сказать, Феофан Прокопович, давший ей идейной обоснование. Да, идея России как европейской империи родилась в Киеве и империя никогда бы не родилась без присоединения Украины. Именно отсюда фантомный страх ее утраты. Чем была Россия до Петра? Деспотической монархией, смешавшей византийский и азиатский подходы. И двор русского царя был смесью византийского и азиатского церемониала, где степень власти придворных определялась силой правителя. Чем стала Россия во время и после Петра? Она стала формализованной империей, именно потому Петр так стремился заменить слово «царь» (персоналистское) на чисто римское, западное слово «Император». И тут уже церковь стала не идейной основой, а обслуживающим органом. Петр упразднил патриаршество и превратил церковь в орган государственной власти. Им в России она быть уже не перестанет.

18 век, в общем-то, стал веком нарастающего дуализма, ибо Россия стремительно трансформировалась по пути, заданному ей ее крупнейшим правителем.

Российская элита все более увязывалась с европейской, церковь исполняла госзаказ — обеспечивала контроль над низами и не давала крепостному населению выйти за дозволенные рамки. Рамки стойла. И образовался дуализм — европеизированных элит и населения в рамках старой картины мира (с царем и церковью в голове). Екатерина Вторая довела дело до абсурда. Она декларировала ценности Просвещения, много чего сделала для того, чтобы управление и государство стали более европейскими, но довела крепостное право до фактического апогея бесправия низов (вплоть до запрета жаловаться на помещиков).

Сделаем перерывчик. Предварительные итоги к концу 18 века:

1.Для российской элиты сформировался идеальный образ европейской аристократии. При этом абсолютный властелин был гарантом материального и сословного благополучия — гарантом крепостничества. Но уже была возможность его, в случае потребности, сменить. 

2.Для низов «добрый царь» + религиозная машина были сглаживающим фактором жизни в низах. Оттеняли элиту. Хотя к церкви подрыв авторитета приближался, но в целом опора была действенна. 

3.Идея «особости» еще не слишком укоренилась в российском сознании, ибо дворяне хотели жить в европейском дискурсе, а масса крестьян о заграничье ничего не знали. Не было точки отсчета, от которой можно было бы оттолкнуться. 

4.Для абсолютного правителя как раз наступали проблемы. Свержение Петра Третьего и потом Павла Первого доказывали, что европеизированные дворяне правильно поняли установку: раз все сконцентрировано в одной фигуре, то устрани фигуру — и все изменится.

Александр Первый — человек поистине уникальный. Дитя эпохи Просвещения. Затеяв реформы, которые предполагали, в т.ч. деабсолютизацию власти, он не смог справиться с поставленной самим собой задачей. Во-первых, дворянское окружение, мыслившее консервативно (что естественно, сохранение старой системы гарантировало сохранение крепостничества), активно противодействовало. Во-вторых, император, победивший Наполеона, пройдя через всю череду поражений к блистательной победе, уверовал в эффективность системы, в которой существовал. К тому же, к концу жизни он впал в мистицизм, утратил интерес к собственному правлению, что и привело к тому, что те, кто хотел помогать царю — реформатору стали думать о убийстве царя, ставшего на пути российского прогресса.

Речь, разумеется, о декабристах. И здесь мы подходим к узловому рубежу, о котором и следует сегодня говорить. Декабристы — люди исключительного патриотизма, не видевшие будущего своей страны в существующей системе. Причем они ставили под сомнение все столпы существующей системы — и «самодержавие», и «православие», и крепостное право. Кроме имперского, но империй тогда было много.

При том, что было их несколько сотен (ядро), не считая солдат, их бунт был обречен на провал. Но власть и «систему» он страшно напугал.

Император Николай, при всех своих недостатках, был человек неглупый. Но недальновидный. Он увидел причину бунта в том «бардаке», который устроил его брат. И он решил навести порядок. Во-первых, было систематизировано законодательство. Во-вторых, было формализовано все, что может быть формализовано. Что безумно раздуло бюрократию. В-третьих, удалось устранить многие маразмы крепостного права (благодаря министру Киселеву, который единственный раскручивал Николая на реальные реформы). Конечно, была создана тайная полиция имени Бенкендорфа. И финансы в порядок привел умница Канкрин, Егор Францевич. Которому до всяких идеологий и политик дела не было, он все о финансах. И как в этой «чудесной системе» обойтись без правильного структурированного мышления? Без нужного образования? Николай понимал, что без просвещения не будет будущего, но он хотел свое, особое просвещение. Которое бы воспитывало верноподданных и правильно мыслящих. И тут ему подвернулся Сергей Семенович Уваров.

Уваров, чтобы вы понимали, в молодости переписывался с Гете и Гумбольдтами. Человек исключительно просвещенный и — ВНЕЗАПНО — скрытый либерал.

И карьерист до края. Он много раз говорил, что Россия обречена пережить то, что на тот момент переживала Европа (то есть эпоху революций и потрясений), но она юна и не готова в этому. То есть никакого особого пути Уваров не предполагал. Вторая — история Соловьева — о том, что «Уваров лакей, который не знает, как потакать барину» (т.е. императору Николаю).

Удивительно способный человек, Сергей Семенович, занимавший разные управленческие посты в системе просвещения, написал Николаю Первому записку, где изложил идеологическую концепцию, которая полностью удовлетворяла царя, любившего стройные и ясные системы.

Православие. Скрепа раз. Сакрализация режима.

Самодержавие. Скрепа два. Сакрализация вождя.

Народность. Скрепа три. Подчеркнут интерес народа к системе. Она не идеальна, но ведь зачем вам революция? Только хуже будет!

Что может быть яснее и понятнее. Россия, в общем-то, столетиями, как мы видели выше, жила по этим правилам. Но то, что озвучено, приобретает куда большую силу принуждения. Уваров ясно сознавал, что дает систему координат, которая удовлетворит Николая и весь огромный пласт консерваторов, который был напуган и Французской революцией, и Наполеоном, и — более всего - декабристами. И он понимал, что прикрываясь авторством этой системы, он сможет сделать все, что хочет.

Сам в перспективность жизни по этой триаде он вряд ли верил. В 1833 он стал министром просвещения Российской империи. Что Уваров сделал на этом посту, прикрываясь своей идеологией и продолжая лицемерно поливать патокой желанных слов Царя? (Кстати, Николай никогда Уварову особо не доверял, чувствовал подвох, но до поры до времени держал и давал работать именно потому, что был «желанный» результат).

Уваров сумел и вывести российские университеты на международный уровень, хотя ему и не дали особо расширить их сеть, к чему он всегда стремился, и вывести на новый уровень гимназическое образование, делая упор на естественные науки. Но главное его достижение — практика студентов за границей (это при всей «закрытости» николаевской России). Граовский и Ко — это его дела продукт. И поколение, которое провело в России реформы при Александре Втором — тоже. Вот такой вот странный человек. Но система, обернутая в текст, победила личность Уварова. Он никогда не подчинился тому, что написал.

Но власть впитала и осознала.

В 1849 году, после революций в Европе, Уваров был лишен своего поста (фактически, формально он сам подал в отставку), когда выступил в защиту прав Университетов. 

Но система, им оформленная, его пережила. И стала вживляться в российское сознание. И не только российское.

Ошибочно полагать, что реформы Александра II как-то остановили процесс утверждения триады. Его министр просвещения — Дмитрий Толстой — просто сменил тактику. Забавно, но они искренне полагали, что развивая просвещение, можно задать ему строгие идеологические рамки, необходимые государственной системе. Пролазила триада и в церкви, и в других общественных институтах. При реально огромных позитивных сдвигах во многих сферах жизни. Но по мере того, как официальная идеология все дальше отдалялась от реалий российской жизни, тем ближе становилась Революция. Убийство Александра, который сделал огромное дело в плане реформ, во многом стало прямым следствием усиливавшегося разрыва между государственными идеологическими рамками и обществом, которое стало жить совсем иначе и у которого резко изменились запросы.

Александр III причиной убийства отца видел его реформизм и то, что общество НЕДОСТАТОЧНО следует установленной сверху идеологии. Русификация (которая прошла и по Украине, и по Польше, и по Балтии, и по Поволжью, и по Кавказу), попытка повернуть вспять крестьянский вопрос (опять сделать крестьян соответствующим образом «народности», то есть темноты и бесправия, из которого они только начали вырываться), жесточайшие административные ограничения, в т.ч. ограничения права на образование, не могли не привести к катастрофе. Думаю, фамилия Победоносцева известна всем. И он — загонящий Россию в идеологическую тюрьму, в религиозную тюрьму — вот образ, в который выродилась уваровская триада, порожденная столетиями российского деспотизма.

Николай Второй пожинал плоды деятельности своего отца. Сильный отец оставил сыну систему, которую уже не могла удержать ни одна идеология, только безграничный деспотизм, на который Николай оказался неспособен.

Два человека, удивительных для России, пытались выдернуть страну из плена собственной фантазийной и нежизнеспособной системы ценностей — Витте и Столыпин. Одного система съела, другого убила. А потом грянула Революция.

Казалось бы, слом триады произошел. Но не тут то было. Вне триады жили те, кого революция и уничтожила — средний класс, имперская интеллигенция и та часть элиты, которая сопротивлялась системе из демократических соображений. Кто остался? Большевиков триада вполне устраивала, для контроля над населением. Надо было сменить фасад. Не успевшее обрести чувство личного достоинства население хотело верить в доброго и всемогущего царя, в спасительную религию (которой стал коммунизм), хотело чувства причастности. Средства массовой пропаганды окончательно утвердили в инфантильном народе чувство превосходства и необходимость «особого пути» (при лицемерной жажде западного благополучия, когда информация о нем просочилась внутрь российской действительности), который позволял чувствовать в себе достоинство, не имея его. Образ Царя был воссоздан в Сталине, а его преемники или были «плохими наследниками», или «узурпаторами», главное — ролевая модель есть. Ну а верой стал коммунизм, как я сказал выше.

Почему эта система рухнула? Опять же, внешние перегородки не выдержали реальности. Царь не тот, вера не та, народность (связь власти с народом) нарушена. Потому надо сменить. Царя. Веру. Социальные лифты и интерфейс взаимодействия власти с народом.

Царя советского сменил царь российский. Место веры на короткое время заняла Демократия, а потом — очень быстро - гэбистское православие и фашистская русскость, народность — ну тут все просто. Национальная, цивилизационная, космическая уникальность и расовое превосходство.

Круг замкнулся. То, в чем Сергей Уваров видел удобную обертку для постепенного внедрения России в современность, то, в чем Николай Первый видел идейную опору и оформление своей власти, то, что было лишь инструментами, на которые деспотическая власть столетиями опиралась, стало реальным мировоззрение огромной массы российского населения во всей своей целостности и во всем своем поистине гомерическом лицемерии. И все, кто в эту систему не вписываются, должны исчезнуть — уехать или умереть.

Путинский «русский мир» - это квинтэссенция деградации того, что с совсем другими мотивами задумали Уваров и Николай. Но это логичный конец любой идеологии, которая выстраивается на лицемерии, на желании ограничить и подавить.

Поэтому в России не может быть центральной революции, которая приведет к свержению «Триады» (ментальной). Потому что в первую очередь жертвами революции станут те, кто триаду не воспринимают. Кто по другому мыслит веру, искренне, не с точки зрения государственной идеологии (как Александр Мень, например), кто по другому мыслит правление, вне самодержавия (как убитый вчера Борис Немцов), кто по другому мыслит Народность, кто видит народ не загнанным в стойло рабом, а свободным, активным и самостоятельным (как его видела Новодворская или как его видит успевший уехать в Украину Павел Шехтман).

Россия слишком мордоризировалась, и в результате любой революции из центра к власти придут те или иные черносотенцы. Под какими бы лозунгами они не шли. Россия (как пространство) может быть изменена только через собственный раскол, через распад, разделение, конфликт, который бы позволил трансформироваться ее частям. Потому что круг, в котором замкнуто российское общество, куда его поместила государственная система (которая не меняется столетиями, по сути) , может быть разорван только если эта государственная система погибнет.

Какие уроки для Украины, которая только начинает создавать свое государство? Идеология нужна. Идейность — тоже. Но не может идеология служить задаче сохранения той или иной структуры государства. Того или иного государственного строя. Любая идеология тогда хороша, когда идет от стратегических интересов общества и его глубинных мотивов. Хороша гибкая идеология - идеология Свободы, самостоятельности, безопасности, желания жить ответственно.

Тех мотивов, которые и могут превратить общество, пораженное деспотическими ограничителями (а мы тоже поражены, не надо думать, что мы принципиально лучше россиян), в общество истинно свободных людей.