В Сети законной популярностью пользуется шутка: «Если русские в одиночку победили Гитлера, то чего они возмущаются, что в Москву на парад Победы никто не приедет. Сами победили – сами и празднуйте».

Разговоры о том, что Россия превратилась практически в изгоя на международной арене, давно стали общим местом, но чем ближе мы подходим к 70-й годовщине победы Объединенных Наций над Третьим Рейхом, тем изоляция становится отчетливее. День Бухенвальдского восстания – практически идеальный индикатор отношений Москвы с Западом, и нельзя не заметить, что горит он тревожным цветом.

Буковый лес

Бухенвальд, конечно, не Аушвиц – нет ни газовых камер, ни разнарядок на уничтожение, – но попасть туда означает почти получить смертный приговор, даже если его исполнение займет годы. Особенно страшными в «Буковом лесу», а именно так переводится название концлагеря, были медицинские эксперименты над людьми. И хотя «ангел смерти» – доктор Менгеле – ставил свои бесчеловечные опыты в Аушвице, бухенвальдским «пациентам» было от этого не легче. Всего за годы существования нацистского режима через лагерь прошла четверть миллиона заключенных, почти каждый четвертый из которых погиб.

Но известен Бухенвальд не только «подвигами» СС. Именно в этом лагере зародилось крупнейшее движение сопротивления, позволившее заключенным добиться поистине фантастического успеха – победного вооруженного восстания еще до прихода союзных сил. Освободиться самим, и при этом захватить в плен больше сотни конвоиров – о таком узники Аушвица и Дахау могли только мечтать.

Производственный характер лагеря – неподалеку располагался крупный оружейный завод – немало способствовал успеху. В марте 1941 года в Бухенвальд попал польский инженер Гвидон Дамазын, сумевший не просто «на коленке», а в буквальном смысле на дне мусорного ведра собрать радиопередатчик, благодаря которому позже подпольщики установили связь с внешним миром. Параллельно «политические» сумели оттеснить «уголовных» от внутренней административной работы – это позволило не только сберечь множество жизней, но и упростить бойцам сопротивления их деятельность.

С 1942 года заключенные начали накапливать огнестрельное оружие – неслыханное дело в других лагерях. В 1943 году под руководством старого немецкого коммуниста Вальтера Бартеля в Бухенвальде возник Международный лагерный комитет, который координировал работу подпольщиков. Годом позже был организован Комитет Народного фронта, объединивший представителей всех партий, – от коммунистов до христианских демократов. Весной последнего года существования лагеря появилась и Международная военная организация Бухенвальда под руководством того же Бартеля. Оставалось ждать подходящего случая.

4 апреля американцы освободили первый на своем пути трудовой лагерь – Ордруф. Для нацистов в Бухенвальде это событие стало сигналом к действию – два дня спустя большинство заключенных и их охранников были эвакуированы в глубь Германии, оставшихся ждала незавидная участь. По плану «Буковый лес» должен был быть взорван, уцелевшие – добиты, но до полной ликвидации концлагеря дело не дошло. 8 апреля тот самый поляк Дамазын и русский Константин Леонов отправили по радио союзным войскам просьбу о помощи. Текст был повторен несколько раз по-английски, по-немецки и по-русски, и буквально через три минуты пришел ответ от штаба армии генерала Паттона: «Бухенвальд, держитесь. Выдвигаемся на помощь». Дамазын от избытка чувств свалился в обморок.

Но наступило 11 апреля, вероятный день уничтожения концлагеря, а союзники все еще были в дороге. Около 11 утра подпольщики, вооруженные пулеметом и почти сотней винтовок, атаковали казармы СС и сторожевые башни. После полудня конвоиры стали отступать к ближайшему лесу, но отдельные бои продолжались в районе главных ворот. Впрочем, к моменту прибытия в 15:30 того же дня первого батальона 6-й бронетанковой дивизии США восстание победило, 125 эсэсовцев были пленены, а ворота – открыты. Триумфаторы нашли в себе силы дать в честь союзников салют. Основную работу американцы выполнили позже в лагере Лангенштайн, где дожидались освобождения более 20 тыс. узников, и в других местах.

Идеальный символ

Подобно тому, как понятия «Освенцим/Аушвиц» и «Холокост» неотделимы при описании трагедии европейского еврейства, так и «Бухенвальд» и «международная антинацистская солидарность» вполне сошли бы за синонимы. В самом деле, трудно найти более подходящий символ общей борьбы множества народов против тоталитаризма. Поляки и русские, украинцы и евреи, немцы и французы, военнослужащие и гражданские всех вероисповеданий и политических убеждений объединились, и с оружием в руках добыли себе свободу. Бухенвальд мог бы являть собой модель Объединенных Наций в миниатюре, готовый эталон «дружбы народов», идеальный пропагандистский штамп – правдивый и эмоциональный – мог бы… но не стал.

Причиной этого стал спешно возводимый коммунистами «железный занавес». Вчерашние союзники превратились в «вероятных противников», СССР принялся монополизировать победу в войне, но главное – это судьба самого Бухенвальда. Чекисты додумались поступить с «Буковым лесом» так же, как они поступили с Аушвицем – т.е. превратить его в советский лагерь. С 1945 по 1950 годы в бараках для жертв проигравшей стороны – нацистов – своих пленников теперь держали победители. Через спецлагерь №2 прошло без малого 30 тысяч человек, более семи тысяч из которых погибли. И еще одна интересная деталь – расформировывая лагерь, конвоиры вывезли в Советский Союз не только заключенных, но и бараки, кухни, прачечные, мастерские и даже матрацы. Своего «мягкого инвентаря», видимо, ГУЛАГу не хватало.

В любом случае, символ из Бухенвальда не получился. В ГДР основной упор делался на увековечивании памяти про коммунистических лидеров подполья, похожие коннотации сохранились в большинстве постсоветских государств. С другой стороны, в объединенной Германии и Европе в целом акцент делают на воспитании молодежи в духе мира, в том числе и при помощи бухенвальдского мемориала. В результате 11 апреля в России (да и Украине тоже) по инерции празднуют «Международный день освобождения жертв фашистских концлагерей», не имея международных контактов и путая фашистов с нацистами, а на мероприятиях в Бухенвальде предпочитают обходиться без россиян.

Индикатор

Накануне 27 января этого года один исторический скандал уже имел место в Восточной Европе. Гжегож Схетына, польский министр иностранных дел, публично заявил о решающем вкладе украинцев в освобождение Аушвица. В России немедленно пришли в ярость, мол, нельзя делить общую советскую победу по народам (и это невзирая на то, что еще в 2010 году Путин заявил, что русские справились бы с немцами и без украинцев). Киев впервые за много лет не остался в стороне от препирательств Варшавы и Москвы – Украинский институт национальной памяти на основе косвенных данных подсчитал, что не меньше 40% освободителей концлагеря были украинцами, и опубликовал биографии нескольких героев тех событий.

В 70-ю годовщину освобождения Аушвица Минобороны России наконец опубликовало документ, из-за идиотской политики пролежавший под грифом «секретно» все это время – национальный и социальный состав 60-й армии, взявшей Освенцим и остановившей «фабрику смерти». И что же – более 42% украинцев, столько же, сколько и русских. Спустя пять лет после демарша Путина, оскорбившего всех без исключения украинских ветеранов, справедливость была восстановлена. Не Украина первая начала делить на части советскую победу, но оспаривать вклад ее народа в разгром нацизма – пустое занятие.

Однако болезненная реакция Кремля была вызвана не столько словами польского министра, сколько ситуацией вокруг Дня памяти жертв Холокоста в целом. Не желая приглашать на мероприятия в Аушвиц лидера страны, все более откровенно скатывающейся в фашизм, организаторы вообще не стали приглашать политиков. Ехать или не ехать – каждый руководитель решал для себя сам, и лишь «государево достоинство» российского президента пострадало. Путина в Польше не было.

Наученные горьким опытом, россияне вряд ли станут публично возмущаться тем, что их не пригласили в Бухенвальд 11 апреля. Вероятно даже, что и патриотическая пресса не станет обращать внимание на дату «Международного дня освобождения жертв фашистских концлагерей». И тем отчетливее проявится пропасть, отделяющая Россию от Запада в памяти о войне и во взглядах на политику будущего тоже.

Общая победа союзников и СССР над нацистами, символами которой были встреча на Эльбе и восстание в Бухенвальде, так и не стала основой для построения современного диалога между Россией и остальным миром. Более того, Москва начала 21 века все больше походит на столицу страны, которую такой ценой удалось победить 70 лет назад.

В Бухенвальде узники сумели отложить в сторону разделявшие их вопросы политики, вероисповедания и даже забыли о недавних военных конфликтах ради достижения одной, единой для всех цели. События 27 января, 11 апреля и, боюсь, 8-9 мая показывают, что нынешним россиянам повторить подвиг своих предков и примириться с соседями, увы, не под силу.