В 1994 году Украина переживала свой первый глубокий политический и экономический кризис, напоминает в своём блоге на «Новом времени» историк Ярослав Грицак. Тогда появилось несколько серьезных статей о том, удастся ли стране выжить. Среди аргументов больше всего запомнился такой: за последние 200 лет образовались сотни национальных государств, и ни одно из них не прекратило своего существования. Исчезали империи, федеративные страны (такие как Чехословакия и Югославия), но не национальные государства. Украина, возможно, и своеобразная страна, но вряд ли настолько уникальная, чтобы исчезнуть с политической карты мира.

Тогда этот аргумент казался железным. Сейчас – нет. Его относительность в свое время продемонстрировал британский философ Бертран Рассел, сформулировавший теорию об индейке: если ее кормить 999 дней подряд, она решит, что так будет продолжаться вечно, - но затем может наступить 1000‑й, на который придется День благодарения, и поджаренная индейка окажется на праздничном столе.

Так вот: если в течение 200 лет 100 национальных государств не распались, это не означает, что на 201‑й год не появится первая распавшаяся. Например, современная Украина.

«Переживет ли Украина 2015‑й?» – вопрос, который я задаю себе с начала года. Раньше не хотел обсуждать его публично: в сложной ситуации говорить о кризисе – значит, в определенной степени провоцировать его усугубление. К тому же до сих пор стране везло: то зима оказалась мягкой, то Порошенко и Коломойский вместо того, чтобы пойти войной друг на друга, помирились, да и наступление российских войск то ли захлебнулось, то ли не началось.

Мукачевские события ставят этот вопрос по‑новому. До сегодняшнего момента в стране был конфликт между политиками, партиями и регионами. Теперь – конфликт между законными и незаконными вооруженными отрядами. Не буду выяснять, кто из них хороший, а кто плохой. Речь о другом: государство потеряло монополию на законное насилие, открыв ящик Пандоры.

Похоже, как и в 1994 году, политический кризис накладывается на экономический. И дело даже не в ущербе, связанном с войной, потерей Крыма, происходящем на Донбассе и внешних долгах. Огромную дыру в госбюджете, по словам одного известного эксперта, и без этого нечем залатать. И дефолт мало что изменит. И образовалась эта дыра задолго до войны, еще во времена правительства Юлии Тимошенко. Каждое новое правительство лишь увеличивало ее. Таким же образом и монополию на применение силы украинское государство потеряло не сегодня. Прецедент создал Янукович, выпустив на политическую арену титушек. То, что произошло позже, включая насилие на Евромайдане, стало продолжением. И не факт, что в Мукачево все закончится.

В плюс Украине можно записать тот факт, что в нынешней ситуации она выстояла перед агрессией Путина и «русской весной». Мой тезис: и украинское везение, и крах «русской весны» является частью одной истории – Украина демонстрирует удивительную живучесть.

Сложно понять причины этой живучести. Мне кажется, их две. Первая – высокий уровень теневой экономики, достигающий, по оценкам экспертов, 60-70 %. Почему? Потому что тень является своеобразной подушкой, не позволяющей стране впасть в экономический коллапс. Коррупция – часть этой тени. Она стала корсетом, заменяющим здоровый хребет, и если его снять, страна может упасть.

Вторая причина заключается в том, что гарантом целостности Украины является страх ее населения. Согласно исследованиям, одна из главных мотиваций украинцев, побуждающая их к действиям, – собственная безопасность. Люди готовы на все ради обеспечения безопасности для себя и близких, а потому избегают потенциально опасных сценариев. Например, как с «русской весной»: принять ее – означает пригласить войну к себе в дом.

Страх является самым сильным чувством. По своей природе он может сравняться разве что с любовью. Украина получает любовь активного меньшинства патриотов, отправляющихся в АТО, занимающихся волонтерством и так далее, и страх пассивного большинства обывателей, тех, кто боится потерять родину из чувства самосохранения.

Что в сухом остатке? Страна, имеющая, помимо государственных институтов, активное гражданское общество и высокий уровень патриотизма, скреплена теневой экономикой и страхом. Благодаря такому миксу можно выживать и в 2015-м году, и потом. Но ключевое слово – выживать, а не жить.

Для жизни нужны радикальные и быстрые изменения. И начинаются они лишь тогда, когда к власти приходит политический класс, который действительно, а не на словах, хочет жить по‑новому. Это – не сказка и не утопия, а реальная история стран, которым удалось это сделать. Станет ли она украинской, я не знаю. Но желаю нам всем крепкого здоровья и долгих лет жизни. Потому что шанс на радикальные изменения мы снова, кажется, упустили, а нового придется ждать долго.