Большинство россиян верят в особый исторический путь России, совершенно не понимая, в чем он заключается, утверждает в своём блоге на «Новом времени» российский социолог Лев Гудков. И это весьма характерная черта современного российского общества. То, что в результате проведенного нами опроса большинство респондентов высказалось за малопонятный им «особый исторический путь», - последствие стремления россиян к изоляции, вызванного пропагандой. Сейчас оно временами слабеет, а временами - усиливается.

Все понимание «особого пути» ограничивается возведением барьера между собой и Западом. Я полагаю, что на самом деле это попытка ослабить комплекс коллективной национальной неполноценности, связанный с неприятным и всячески подавляемым осознанием того, что Россия не готова стать современным, развитым и правовым обществом и государством, как страны Запада. Защитным барьером в таком случае становится тезис «У нас свой, особый путь». Что это за путь - никто не знает, но главное, что он особый.

Отчасти это характерно для всех обществ, принадлежащих к культуре догоняющей модернизации, но в Советском Союзе это усиливалось еще и коммунистической идеологией, а также идеей, что коммунистическая партия создает невиданное в истории новое общество, нового человека, что коммунизм - это нечто исключительное. КПСС рассматривала себя как партию миссионерского типа, а через какое-то время это пропагандистское клише было принято обществом как основной лозунг. Это клише закрепилось в общественном сознании и сегодня проявляется в ощущении собственной исключительности, особости, непохожести на других.

На деле же это не более, чем защитная реакция. Сопоставление ситуации в России и на Западе и, как следствие, ощущение собственной несостоятельности существует в сознании россиян, и оно сидит довольно глубоко. Этот комплекс национальной неполноценности проявляется в анекдотах, в стебе и мазохистском переживании своей отсталости, лености и других отрицательных национальных черт, а также всего, что связано с понятием «совка».

Это обратная сторона имперского превосходства и веры в собственную исключительность: смесь высокомерия и униженности.