Мадлена Розенблюм - профессиональный психотерапевт, уже четверть века живущая в Соединенных Штатах. С началом русско-украинской войны она, как и многие другие эмигранты, начала активно помогать украинцам справиться с неожиданно накрывшей страну бедой. Вначале Мадлена активно собирала гуманитарную помощь для пострадавших от войны, а затем решила оказать профессиональную помощь.

Агрессия со стороны ближайшего соседа стала травмой для всего украинского народа. Кто-то потерял близких, другие - крышу над головой, некоторые сами прошли через ужас войны, а для всех остальных фронтовые сводки стали обычным атрибутом ежедневных новостей. Волонтеры, решившиеся работать с жертвами войны, сами порой не представляли, с каким количеством боли они столкнуться. В результате Мадлена организовала регулярные скайп-конференции для психологов и волонтеров, помогающие им выстроить работу в экстремальных условиях вооруженного конфликта. О том, какие базовые вещи должны знать добровольцы и обычные жители Украины, психолог рассказала «Новому Региону».

- Мадлена, с какой главной проблемой сталкиваются волонтеры, начиная работать с травмированными людьми?

- Выгорание. Сейчас повсеместно не хватает рук, и обычные люди идут туда, где должны работать только тренированные психологи. Соответственно, они выгорают в первую очередь. Они идут и к беженцам, и к военным, в госпитали и даже под бомбежки к детям. Волонтеры работают равно как со стариками, потерявшими детей, так и с вдовами, с осиротевшими детьми, словом, с любой группой травмированных людей.

- Сразу возникает вопрос: психологическая травма всех этих групп людей имеет какие-то общие черты, или все категории переживают войну сугубо индивидуально?

- Разумеется, есть универсальные вещи: расстройство сна, перепады настроения, преследующие людей кошмары и видения, катастрофическое мышление, страх новой травмы и желание оградить себя от пережитого, никогда об этом больше не говоря - или, напротив, потребность говорить только об этом. Сюда же относится болезненная реакция на любой громкий звук, толчок и так далее. Но, конечно, вдова переживает травму несколько иначе, чем, допустим, солдат, который потерял руку, а переживания ребенка проявляются иначе, чем переживания старика. Но вообще на тему посттравматического синдрома в Украине уже выпущено множество текстов и видеоматериалов, которые помогают людям сразу же распознать симптомы у себя и  близких. 

- Но, наверное, основные потребители такой информации - это волонтеры и близкие травмированных людей. Обычный читатель, столкнувшись людьми, страдающими посттравматическим синдромом, может оказаться не готов к такой встрече.

- На самом деле, сейчас вся Украина травмирована одинаково.

Все так или иначе сталкиваются со смертями - если не своих близких, то близких своих друзей. Травма в Украине настолько массивна и пролонгирована, что эта тема будет актуальна еще в ближайшие 30 лет после окончания того ада, который пока еще продолжается. И потому сегодня первое, о чем нам нужно говорить - это о том, где взять ресурсы упругости и силы для того, чтобы восстановить себя после травмы. Начинать здесь нужно с психологов и волонтеров - в первую очередь, проводить среди них профилактику выгорания.

- Если сформулировать тезисно - в чем заключается подобная профилактика?

- Главное, следует ограничить свою деятельность тем, что вы действительно можете делать, не переоценивать свои силы. Не бросаться в любое пекло и не считать себя должными сделать больше, чем вы можете, не работать 24 сутки. Надо очень четко обозначить для себя, сколько у вас сил, времени и возможностей работать без ущерба для собственного здоровья, разума, души и семьи. В ту минуту, когда из-за волонтерства начинают портиться отношения в семье, когда нарушается полноценный сон, когда вы начинаете срываться на близких, перестаете нормально питаться, запускаете собственную гигиену - процесс выгорания уже идёт вовсю.

Дело в том, что после завышенных ожиданий и героических поступков приходит усталость и  разочарование в людях, которые вас окружают.

Вы понимаете, что люди не готовы вам помогать, никто не протягивает руку, да и те, кому мы помогаем, оказываются какими-то неправильными. Словом, когда ваши ожидания нереалистичны или завышены, то и разочарование будет более опустошающим, и, как его следствие, наступит выгорание. Поэтому и психологам, и волонтерам, работающим с травмами, необходимо понять, что без института супервизии никакая психологическая помощь невозможна. Над такого рода проблемами необходимо работать коллегиально. Это мои украинские коллеги воспринимают, к сожалению, с трудом. Поэтому я вижу свою основную задачу в том, чтобы оказать посильную помощь украинцам в создании профессионального сообщества.

- Наверное, основным аргументом украинских психологов является нехватка ресурсов?

- Да, я провожу свои сессии по скайпу с волонтерами из девяти разных городов, и за каждую сессию у меня бывает 100-200 слушателей.

Самые распространённые препятствия, о которых они говорят, - отсутствие денег, времени и людей. В ответ я делюсь своими наблюдениями: они вполне в состоянии сами оказывать подобную коллегиальную помощь друг  другу. Также я пытаюсь укрепить мостики между разными группами психологов и волонтеров, чтобы люди не пытались конкурировать между собой, а, напротив, видели, что в содружестве способны добиться больших и лучших результатов.

- Каковы должны быть основные приоритеты в работе психологов, помимо супервизии?

- На всех парах уже идёт работа с воинами, с ранеными, с переселенцами и вдовами.

Главным направлением, которое ещё не получило должного развития, я вижу помощь ребенку:

сироте, переселенцу, ребенку, живущему в городе, в который пришли переселенцы и т.д. Если мы говорим о защите детства, то законодательная база защиты детей в Украине сегодня оставляет желать лучшего. К примеру, там по-прежнему считается нормой телесное наказание, что только многократно травмирует и без того травмированного ребенка. Если мы говорим о том, что Украина строит демократическое общество, в таком случае родителям надо в первую очередь прекратить бить своих детей. Потому здесь важно работать с родителями, школами и детскими домами. Но именно эта очень важная работа в сегодняшней Украине, к сожалению, отошла на задний план, так как страна захлёбывается в определении первостепенных и неотложных задач.

Не менее важна работа по преодолению вражды между двумя группами детей, а, соответственно, и между двумя группами взрослых: переселенцы и местные, проукраинские и пророссийские, и так далее. Необходимо повышать культуру построения диалога, терпимости и действительно демократического неполярного, многогранного общества, чтобы люди не противопоставляли себя друг другу, а искали точки сближения, учились жить вместе.

- В сегодняшней Украине, находящейся в состоянии войны, это выглядит порой не просто сложным, а даже невозможным. Не так редки случаи, когда пророссийски настроенные жители Донбасса едут в Украину - часто потому, что туда проще выехать, чем в Россию.

И очень трудно найти общий язык с тем, кто поддерживает агрессора и захватчика, из-за которого ежедневно гибнут люди.

- Я совершенно согласна, и одна из наиболее важных бесед с психологами и волонтерами - что делать, когда они работают с такими людьми, как быть со своим гневом, со своим неприятием их поведения и болью. Именно здесь и проявляется часть травмы, которая уникальна для сегодняшней ситуации в Украине. Как справляться с собственным гневом - это огромная работа психологов над собой. Приехавших людей важно адаптировать, а не выталкивать на обочину жизни, что ведёт к взаимному недоверию и враждебности.

Здесь можно идти от общего к личному, например, заниматься вместе с детьми посадкой деревьев, вместе лепить и рисовать, ставить пьесы, чтобы дети увидели друг в друге личностей. Конечно, это невозможно без предварительной работы со взрослыми. Но для начала сами психологи и волонтеры должны суметь проработать свои сильные чувства, иначе они просто не пробьются к родителям и педагогам. Нельзя забывать, что психологи и добровольцы находятся в той же ситуации, что и остальные украинцы. Им так же больно, они так же травмированы.

Важная задача - через супервизию, через постижение собственных возможностей и их пределов - учиться справляться со своей болью.

- Еще одна ситуация, с которой часто сталкиваются мирные жители в Украине - это посттравматический синдром героев АТО. Зачастую агрессия людей, вернувшихся с фронта, бывает очень велика, они начинают предъявлять остальным претензии в стиле: «Я проливал за вас кровь, а вы тут наслаждались жизнью». Как реагировать на такую агрессию, как найти к такому человеку подход?

- Об этом состоянии прекрасно говорит Фрэнк Пьюселик. Это уже другая сторона работы с военной травмой, притом не только с ней. Здесь необходима и работа с обществом, с инфраструктурой, и с семьей. Не только сам солдат должен понять, что с ним произошли перемены. За время его отсутствия перемены произошли и в семье. Все уже не так, как было раньше.  Необходима семейная терапия, чтобы все близкие нашли новые пути общения.

В идеале нужно, чтобы государство дало человеку понять, что оно оценило его заслуги:

«Ты за меня воевал. Вот тебе награда, вот знаки отличия и наша благодарность. Вот тебе курсы переквалификации или повышения квалификации в твоей профессии, чтобы вновь в нее влиться. Вот - ресурсы, где можно решить бытовые вопросы, наладить социальную реабилитацию,  встречи с друзьями, которые прошли через то же самое».

- Но если ничего из этого не создано, какие могут быть советы хотя по первичному построению диалога с таким человеком? Часто люди, сталкиваясь с сильно травмированными солдатами, просто теряются, говоря, что, с одной стороны, он - герой, а с другой - невыносим в общении.

- Вопрос опять упирается в поиск ресурсов. Необходима профессиональная работа с женщинами, чьи мужья были в АТО, вообще со всей семьей. Все должны найти новые параметры и границы, навыки считывания сигналов: когда человека лучше оставить в покое, когда ему страшно, больно, тяжело. То, что работало уже год назад в отношениях с этим человеком, может уже не работать сегодня. Если раньше достаточно было подойти и погладить его в трудный период, сейчас он может отшатнуться, накричать и даже ударить.

Но, на самом деле, инфраструктура должна быть более широкой, чем работа только с семьей.

Должно быть полное вовлечение бойца в мирную жизнь. Ведь проблема обоюдна: не только окружающим тяжело с таким героем, но он и сам на всех смотрит с болью и недоверием. И ему важно помочь понять, что пойти воевать было его сознательным выбором - он так оценил свои силы, так распорядился своей жизнью. Он не может решить за другого человека, «отсиживаться» ему или тоже идти воевать - разумеется, за исключением ситуации всеобщей воинской мобилизации. Бойцу важно помочь выйти из «пассива» (что со мной делает общество) в «актив» (какие я принял решения, какие решения собираюсь принимать дальше, на какие ресурсы я стану рассчитывать и опираться). И здесь очень важно, чтобы рядом оказался волонтер или психолог, который поможет ему сориентироваться в мирной жизни.

Не стоит забывать, что в момент травмы люди лишатся гибкости и пластичности, и становятся очень хрупкими. Для этого необходимо восстановление. Иногда оно происходит само - чаще всего, у людей с очень хорошей историей детства. Но таких немного. Тем же, у кого были предыдущие травмы, или травма пролонгируется и повторяется, требуется внешняя помощь.

- Часто вернувшиеся с фронта бойцы жалуются на лживость этого мира. Возможно, война, несмотря на ее грязь, становится для них неким катарсисом: они совершают очень жертвенные поступки, которые очищают душу, и потом им трудно смириться с бытовой нечестностью людей.

- Война - это не только катарсис, но и огромное высвобождение агрессии и понижение ее порога.

Агрессия - это настолько неотъемлемая часть войны, что они несут ее затем в мирную жизнь - так было в любую эпоху, в любой войне. -

Ситуации бывают разные. Некоторые, действительно, чрезмерно агрессивны, другие, напротив, по-детски беззащитны, словно всю свою агрессию израсходовали на врагов.

- Да, потому что в любой травме зачастую происходит так называемая регрессия. Это откат к тому возрасту, когда человек ощущал себя наиболее комфортно.

- В данном случае - детство?

- Да, человек регрессирует, и у него опять возникают детские или подростковые представления о жизни. Он возвращается в тот период, где ему было максимально удобно, и ему кажется, что жизнь тоже откатится вместе с ним на двадцать лет назад. Но так, как раньше, уже не будет. Важно помочь людям выстроить заново их перспективы, ожидания, фокусировку и, естественно, предложить им инфраструктуру: на что опереться и куда идти.

Также на войне есть такие важные вещи, как дисциплина, расписание, команда.

Отсутствие дисциплины в обычной жизни дезорганизует  вчерашних воинов, поэтому важно создание режима дня, в который будут вписываться физические упражнения, общение с близкими, полезные занятия, развлечения и другие вещи, на которые возможно опереться.

- Мадлена, можете вы немного рассказать о семьях, потерявших близких? Каковы особенности работы с вдовами и сиротами? 

-Замечательную работы в этом направлении делает моя коллега Мария Мартыненко. С вдовами и сиротами очень важна групповая работа. Так, как они поймут друг друга, их никто не поймет, поэтому важно, чтобы они объединились в своем горе в небольшие группы. Таким группам важно выработать какие-то совместные ритуалы оплакивания, будь то поход на кладбище или поминальный ужин. Детям тоже важно общаться между собой.

Конечно, волонтерские группы тоже должны постоянно взаимодействовать и обмениваться ресурсами.

Сейчас волонтерские ресурсы в Украине - фантастические! Важно, чтобы эту информацию - куда именно следует обращаться с различными нуждами  - постоянно обновляли и доносили до людей. С каждым днём эти списки ресурсов всё обширнее и динамичнее, всегда радостно видеть, как они возникают и разлетаются по всей стране с помощью социальных сетей.

- Последний из практических вопросов, с которым сейчас тоже часто сталкиваются в Украине - нарушение сна. Снимается ли он с помощью каких-то способов, или необходим полный психоанализ и работа с причиной бессонницы?

- Конечно, существует множество упражнений для восстановления сна. В идеале хотелось бы, чтобы человек воспользовался профессиональной психологической помощью, но в крайнем случае можно сосредоточиться только на восстановлении сна. Это первое, что мы делаем в работе по профилактике выгорания. В первую голову, нужно выделить время на сон и уменьшить травматизацию через СМИ. На просмотр новостей нужно выделить минимальное количество времени.

Непременно нужна прогулка на ночь, упражнения на свежем воздухе, можно обратиться к йоге.

Есть также масса упражнений по восстановлению настроения, самогипнозу, можно назвать это медитацией. Они восстанавливают дыхание, помогают расслабить мышцы, увести  от тревожных мыслей, а потом и привести к приятным образам. Все эти упражнения есть в свободном доступе. Сон мы восстанавливаем у травмированных людей в первую очередь, но делается это только в тесном сотрудничестве с пациентом и требует от него дисциплины.

-Мадлена, как на ваш взгляд, удается у украинского общества справляться с трагедией, или травма настолько велика, что буквально захлестывает общество?

- Здесь есть два аспекта. С одной стороны, травма захлестывает общество, потому что, как я уже говорила, она повторяется и пролонгируется. Вместе с тем ресурсы огромны, плюс появилось множество образовательных материалов, помогающих распознавать посттравматическую симптоматику. Да, рук катастрофически не хватает, и в то же время появляются новые и новые центры помощи пострадавшим.

- И кто победит: ресурсы или травма?

- Безусловно, победят ресурсы.

Сколько бы не длилась травма, люди от природы очень выносливы. Я не знаю, скольким людям понадобится многолетняя помощь в преодолении травм, депрессии и беспокойства, но нация как таковая, конечно, выстоит, и чем больше у нас будет ресурсов, тем меньше будет потерь. Сегодня Украине помогает весь мир, в том числе неоценимую помощь оказывают израильтяне. У них прекрасно разработана инфраструктура выживания в критических ситуациях, и их материалами нужно максимально пользоваться.

Прекрасную работу делает Марта Пивоваренко: она перелопачивает множество материалов и делает наиболее полезные нарезки из разных лекций. Так что для тех волонтеров, которые приходят сейчас, уже существуют образовательные фильмы, в том числе и о том, как отличать нормальную реакцию травмированного человека от состояния клинической депрессии. Словом, украинское общество идёт вперёд семимильными шагами, учась справляться с бедой.