Никакого мира не будет. Ни внешнего, ни внутреннего. Изменения в закон об особом статусе ни Россию, ни сепаров не обманули. Кремль не перестал готовиться к вторжению. Внутренняя фронда открыла второй фронт, забрасывая парламент гранатами.

Это попытка загнать нас в котел. Почти как под Иловайском. Мы и чувствуем себя как в окружении врага. Врачи отмечают волну сердечных приступов и инсультов – мы живем в состоянии колоссального стресса. Все хуже спим, и все больше ссоримся. Раздрай в стране достигает высочайшей точки кипения. Бормотание в соцсетях сливается в один сплошной вопль.

Мы с ужасом наблюдаем за огромным и бесформенным будущим, надвигающимся на нас.

Элвин Тоффлер, известный социолог, в 70-х годах прошлого века назвал это состояние "шоком будущего".

"Шок будущего, – писал он, – это вызывающая головокружение дезориентация, являющаяся следствием преждевременного прихода будущег".

Когда знакомые подсказки, помогающие жить в обществе, вдруг исчезают и уступают место чужим и непонятным письменам. Это – болезнь перемен.

Мы не готовились к этой войне. Мы пытались жить в спокойной, процветающей европейской стране. Год – слишком мало, чтобы смириться с мыслью, что наш сосед садист – убийца, и от соседства этого никуда не деться до скончания времен, и жить в вечном ожидании гибели и рабства.

Маннергейм готовил Финляндию к российской агрессии почти 20 лет. Россия готовилась напасть на нас 15 лет. А у нас в распоряжении было всего полтора года.

А сколько нам еще осталось?

Я не пугаю, я размышляю. "Знаешь, что самое страшное?- пишет в ФБ Анатолий Коган из Израиля – Мы уже понимаем – насколько это надолго. Я вижу в комментариях у рашистов ту же безумную радость, что и у палестинских арабов. И мы здесь все знаем: это не лечится – ни переговорами, ни мирными соглашениями.

Они научат своих детей радоваться, когда умирают украинские дети. Все, этот процесс в мозгах уже запущен. Это проблема – не на годы – на десятилетия".

Может быть, резьбу в Кремле сорвет завтра, а может она протянет еще лет 10. Как жить все это время и не сойти с ума?

Самое печальное, пишет Тоффлер, что те, кто не выдержит этих психологических перегрузок – просто вымрут...

Кто-то ищет спасение в уходе от реальности. Впадает в летаргию. Как герои из рассказа Аркадия Аверченко, аристократы-дачники, ведущие светские разговоры за чашкой чая в саду и убеждающие себя, что орудийные раскаты большевистской орды, наступающей на их дачный городок – это всего лишь вешний гром.

Узнаваемая картинка? Если снаряды не падают на Киев или Львов, то они не падают ни где. Осеннее солнце так искренне греет нам плечи на песчаном пляже, что даже думать о том, что может случиться, не хочется.

Добровольцы и волонтеры кроют нас на чем свет стоит за нашу тут, в центре Украины, жалость к себе, за попытки жить прежней жизнью: ходить в театры и рестораны, выращивать цветы на дачах, влюбляться, забрасывать мудреные теории в ФБ.

Мы не готовы к лишениям. К военному положению и дыханию смерти на передовой. Ко всеобщей мобилизации. К военной бедности...

Мы еще не собрались с силами! Мы цепляемся за иллюзии, верим собственным фантазиям: о близкой смерти Путина, о том, что на помощь придут доблестные американские рейнджеры, и мы сможем вздохнуть свободно.

Верим Мочанову, Монтян, Медведчуку, любому, кто обещает нам близкий мир. Надо только быть добрее к лугандонским главарям - они ведь такие же люди, как и мы, они "тоже стояли на майдане". Вы только посмотрите, они обстрел прекратили 1 сентября! А в Горловке даже не запретили  украинский язык!

Это болезнь, друзья. Как и попытка спастись, зарывшись с головой в прошлое.

Взгляните на Россию, после шока санкций и дешевой нефти, сползающую в Юрский период, на Лугандон, увязший в вечном Дне сурка.

Не слишком ли многие из нас погрузились в красивый сон о "совместном" прошлом? И смотрят красивые советские фильмы по "Интеру", и слушают Лорак и Билык? 100 тысяч украинцев этим летом, не смотря ни на что, поехали отдыхать в Крым. В прошлое – отдохнуть от настоящего...

А еще мы бежим за границу. Обещая вернуться, когда наступит мир. Как бежали когда-то из Чернобыля – на пару дней, пока все не образуется. И убежав, мы уже не вернемся, привыкнем жить в тихой европейской заводи и выпадем из темпа. Всего-то полгода жирной европейской жизни – а в Украине за это время сменяются эпохи...

Кто-то из нас пытается вернуть прошлое для всех. Под видом будущего. Как заблудившиеся в середине прошлого века Тягныбок и его фурия Фарион. В понедельник под Радой у них получилось не так, как в 2010 – на подъеме. Мир изменился, и шоу оказалось остро приправленным человеческой кровью.

Это они думают, что будущее за ними. На самом деле они – прошлое: Ярош, Тягныбок, Ляшко, Вита Заверюха, мукачевские мстители. Они вытаскивают на свет божий средневековые методы, потому что боятся европейского будущего. Ведь там нет понятия "национальная справедливость" (из недавнего Юрия Левченко), там – мультикультуризм, свобода мировоззрений, свобода личности, космополитизм.

"Евромадан закончился, когда пришли патриоты", – это их слова.

Повторить прошлое нельзя. Настоящее породило новые нравственные императивы, а будущее – подарит еще более неожиданные.

Те, кто бросал гранаты и дымовые шашки перед Радой – родные братья лугандонских ополченцев. И эти и те прячутся от бега времени в прошлом.

Их, прячущихся от будущего – много. По Тоффлеру это 70% населения. Две трети страны!

А что остальные? 25% – это те из нас, кто пытается не отставать. Кто несется по стремнине, не оглядываясь в прошлое, но пристально смотрит вперед, чтобы не пропустить острые камни и крутые повороты.

Мы – эти, из 25%,не гадаем: будет война или нет. Мы делаем, что должно. Так, словно война грянет завтра.

И нам многое надо успеть. Нам надо вырастить до начала войны детей, научить их, воспитать гражданами. Надо выстроить страну, такую, чтоб была прочной на излом.

У нас красивые девушки в армии и они трогательно шли на параде, но наша армия непростительно слаба, и ее надо собирать по крупицам.

Нам надо добиться этих 4% прироста ВВП, которые мы обещали международным кредиторам за отсрочку долгов. Нам надо обрезать провода и трубы энергетической зависимости и научиться жить по средствам. Провести реформы. Побороть коррупцию.

Государство за нами не успевает. Толстопузые в милицейских фуражках не успевают подумать, что происходит – а они уже вчерашние. Брюзжащие в судейских мантиях – только рот открывают – а уже реликты. Цепляются. Тянут нас остановиться...

Если смотреть со стороны, то как бы мы не ругали друг друга, мы многое успеваем. Мы в своей жизни никогда так не спешили. Мы несемся во времени, как хронокар Герберта Уэллса. И нам все – медленно.

Надо не страшиться будущего, советует Тоффлер, надо спешить ему навстречу. Как буревестник – на грозу. Выводить, как опытный капитан, корвет своей надежды из тихой гавани навстречу цунами, ибо только так можно избежать крушения.

Из далекого 1970-го он подсказывает нам, как со всем этим справиться.

1. Не поддаваться эмоциям: если не считать внезапной смерти и других случайностей, будущее просчитываемо.

2. Держаться в группе, объединенной общим стремлением к будущему: она не даст тебе потеряться во времени.

3. Стремиться провести собственный сценарий грядущего, "навязать переменам новые возможности"». Человек способен влиять даже "на крупные структурные изменения будущего".

4. Каждый свой шаг в будущее сопровождать рождением новых традиций (вспомните, сколько их было на Майдане, и как они помогли нам победить страх и разочарование!).

5. Стройте "анклавы будущего", островки реформ, новых отношений и технологий, планируйте и мечтайте. Попытайтесь мыслями постоянно быть в будущем, в хорошем будущем.

"Прежде чем начать чтение с первой страницы, загляните в оглавление", – советует Тоффлер.

Мы боимся будущего потому, что редко заглядываем в него. Был такой эксперимент: студентам дали прочитать два рассказа об одном дне неких Хэндриксонов. Это был один и тот же текст, только в первом случае с глаголами прошедшего времени, а во втором – будущего. Испытуемых попросили домыслить в него деталей и подробностей.

Оказалось, что все мы охотнее и красочнее фантазируем о прошлом, чем о будущем!

Если повезет, вы попадете в узкий круг тех, кого можно назвать людьми завтрашнего дня. Их, по Тоффлеру, очень немного – всего 2-2,5% .

Нет, это не президенты и не премьеры. Не политики. Не олигархи, стремящиеся в будущее лишь с одной, как сказал когда-то Тигипко, целью – умереть более богатым, чем конкурент.

Это люди, которых мы хорошо знаем. Это добровольцы и волонтеры, без спросу и указаний переломившие ход войны, это смельчаки, в одиночку борющиеся с коррупцией, варяги, оставившие сытую жизнь и влезшие по уши в грязь наших политических интриг, чтобы помочь нам вычистить авгиевы конюшни.

Их имена вы назовете сами.

Они не предвидят будущее, и не предчувствуют, они – знают. Они уже живут в нем, торопят его и не могут без него. Они тоскуют, когда будущее наступает слишком медленно. Они страдают от сосущего под ключицей ощущения потери темпа. И стараются не для себя, а для тех, кто придет вслед.

Они – носители чувства, которое поэт когда-то назвал так пронзительно: "Ностальгия по настающему, что настанет, да не застану..."

Но о них – это совсем другая тема.