Люди используют новейшие изобретения (смартфоны, планшеты) не из-за взглядов и убеждений, а из-за необходимости.

Представители среднего и низшего класса во многих странах, получив доступ к социальным сетям, оказываются вовлечены (иногда помимо своей воли) в разнообразные социально-политические процессы через своих «френдов» и разнообразные группы. Две трети из тех, кто использует социальные сети, довольствуются только обменом мнениями о музыке и кино, обсуждением «местечковых» проблем, спортом и «легкой» политикой. Т.е. более популярен жанр «Entertain media».

Примечательно также, что такие площадки пользуются спросом и у интровертов, продолжающих общаться тет-а-тет с «френдами» с помощью личных сообщений. Недостаток приватности (огромное количество личной информации становится достоянием общественности) компенсируется для них доступом к аудитории.

Может ли взаимодействие различных, незнакомых ранее людей вызвать продолжительные политические изменения? Связи в соцсетях показывают, как спонтанны и хаотичны могут быть соцобразования без четкого лидера (типа Оccupy Wall Street - общественного движения против банкиров), как дух толпы и призывы к реальным действиям способны затмить изначальную повестку дня и план действий. Целевая группа подобных объединений и самые яркие «ораторы» - в основном, выходцы из безработной, не задействованной в производстве, городской молодежи.

Еще относительно недавно (начало восьмидесятых) многие общности не догадывались о том, что значат термины «самоидентификация», «этническая группа» и «право на самоопределение». Именно новые медиа вложили в уста их лидеров эти понятия.

Многие ученые заявляют о том, что, например, во время «Арабской весны» социальные сети в большей степени служили рупором событий, нежели направляли их. А в Египте в январе 2011 года люди практически не использовали интернет, (он скорее использовался иностранцами, чтобы следить за событиями), а смотрели «Аль-Джазиру» либо просто выглядывали из окон. Однако когда правительство закрыло доступ в интернет, огромное количество пользователей высыпало на улицу и присоединилось к движению.

В своё время лидер Ирана аятолла Рухолла Хомейни высказал мнение, что СМИ «хуже атомных бомб». Конечно, в Иране роль «Твиттера» явно преувеличена, в то время как для аудитории Запада он играет важную роль в деле доступа к первоисточникам информации, а в США чуть ли не главный первоисточник для понимания того, что происходит внутри страны.

В Китае специальные программы «глушат» комментарии, направленные на социальную мобилизацию населения и призывы к реальным действиям (забастовки, манифестации). В то время как безобидные для власти посты практически не удаляются. Блоги в Китае служат своеобразными предохранительными клапанами. Они разоблачают коррупцию, выявляют социальные проблемы и настроения, выполняя функцию «информационной скороварки», которая перехватывает у прессы повестку дня. И угрозой режиму КНР никоим образом не являются.

Аресты блогеров в Азербайджане деморализовали огромное количество молодых людей в стране, ведь даже незначительная критика в отношении правительства расценивается как угроза государственному строю. В традиционных обществах бурный диалог между обществом и властью не принят. Поэтому, скорее всего, без вмешательства извне прорвать правительственную цензуру будет некому. Тем более, что многие традиционные общества рассматривают интернет в качестве троянского коня западного мира. Свободный доступ к порнографии и прочим плотским соблазнам не может не оказать влияние на быт и мировоззрение обычного жителя, например, Афганистана.

Сдвиг в сторону социальных сетей произошел. Это факт. Многие, придя с работы, располагаются не возле телевизора, а у компьютера.

Соцсети предполагают взаимодействие, когда ты, живущий и существующий здесь и сейчас, оказываешься в самом центре событий и информационного потока. Естественно, традиционные аналоговые издания и ТВ уже не располагают прежней степенью влияния на молодых людей, имеющих активную гражданскую позицию.

«Фейсбук» и «Твиттер» тоже не самодостаточны и являются пока вспомогательным инструментом уличных выступлений и традиционных форм организации сопротивления. Исследования в Чили выявили, что активность в использовании молодыми людьми «Фейсбука» зависела от степенности их вовлеченности в протестное движение и улетучилась так же легко, как и появилась. Таким образом, понятно, что их пассионарность была обусловлена идейными соображениями, а не массовой агитацией в соцсетях.

Политические режимы нуждаются в поддержке иностранных компаний, предоставляющих услуги в интернете. Эти глобальные компании оказываются перед непростой дилеммой. Они должны либо следовать законам/просьбам принимающей страны, либо отказаться сделать это, рискуя потерять лицензию на ведение бизнеса.

Согласно исследованиям, граждане, которые пользуются благами интернета, склонны требовать от государства большего. Страны, где присутствуют хоть какие-то зачатки демократического процесса и есть интернет, наверняка будут подвергнуты «запросу на демократию снизу». Это уже происходит в Кении, Сенегале, Сингапуре и Замбии.

Современные ученые считают, что такие изменения являются четкими предпосылками появления нового посткультурного, не медиативного, "предцифрового" века. Как именно они изменят человеческую природу и сознание? Ответами на эти вопросы занимается отдельная наука - «Цифровая антропология». Но задуматься об этом всему человечеству желательно прямо сейчас. Особенно, когда границы размываются, и никто не может объяснить, является ли виртуальный спор продолжением реального или он уже основывается на другой логике, где, соответственно, применимы другие правила. Что делать, чтобы не превратить интернет в арену «расчеловечивания»? И насколько велик процент населения, боящийся потерять чувство реальности?

Социальные науки показали нам, насколько виртуален был реальный мир задолго до того, как мы осознали, насколько виртуальный реален. Ведь для многих только «виртуализировавшись» стало возможным обрести реальный диалог - пусть и в интернет-пространстве, высказать свое наболевшее мнение, оказаться услышанным.

Каждый вкладывает в понятие «человечность» свое: для многих это как раз и окажется главной ценностью - «чувствовать свою реальность и потребность там, где тебя слушают» - на площадках соцсетей и форумов. Появляются понятия и ценности, которые используются только в виртуальном мире и вне интернета никакой ценности не несут. Слова, напечатанные в сетях, хоть и происходят из «традиционного» языка, уже обладают иными коннотациями, а тексты имеют совершенно отличную, нелитературную интертекстуальность. Новый жанр побудительного поста имеет целью, чаще всего, вызвать некий резонанс и весьма редко нацелен на то, чтобы успокоить либо примирить разобщенные группы. Т.е. в большей степени можно говорить о виртуальных социальных площадках, как об инструменте управления массовым сознанием.
Не стоит ждать от крупнейших интернет-корпораций либерального п

одхода. Так, «Гугл» прекрасно подстроился под условия далекого от западных стандартов демократии Китая, а «Фейсбук» и «Твиттер» отказались поддержать глобальную инициативу сетевых компаний «действовать в соответствии с Декларацией о правах человека».

«Технологии - вакуум, который заполнит более сильный темперамент», - утверждает Евгений Морозов, специалист по изучению взаимодействия технологий и политических режимов, автор книги «Сетевой обман: темная сторона интернет-свободы». Он выступает с критикой техноутопизма и так называемого «iPod-либерализма» - предположения, что технологические инновации (распространение интернета, мобильной связи, блогов и микроблогов, социальных сетей) всегда продвигают свободу и демократию в авторитарных странах. Морозов приводит ряд отрезвляющих примеров того, как деспотические режимы использовали интернет, чтобы душить инакомыслие. Вместе с тем исследователь вовсе не отрицает, что интернет - эффективное средство мобилизации и организации поборников демократии и прав человека.

Неоспоримо одно - массовая журналистика и демократия неразрывно переплелись, как и предрекал знаменитый философ XIX века Сёрен Кьеркегор. Невысокий общий уровень грамотности населения и легкий доступ к читателю превращают в журналистов даже весьма далеких от этой профессии граждан. Мы живем в интересную эпоху: перед нами проходит парад возможностей, а развилка очень напоминает легендарное «направо пойдешь - коня потеряешь...». Впрочем, утопические воззрения редко берут верх в реальной жизни. И, скорее всего, нас ждет некий симбиоз жизни вне и внутри сети.