Ровно 50 лет назад советская Россия, и с ней вся страна свернули на путь капитализма. Не надолго. Почему? Об этом в блоге на сайте "Новое время" пишет жураналист Александр Пасховер.

В 1880 году английский писатель Оскар Уайльд, написал пьесу-фантазию «Вера или Нигилизм». Она посвящена российской террористке Вере Засулич. В первом же акте пьесы между ее героями-заговорщиками происходит любопытный блиц.

Вера: Завтра во всей России будет объявлено военное положение.
Все: Военное положение! Мы пропали! Мы пропали!
Алексей: Военное положение? Невозможно!
Михаил: Глупец, в России нет ничего невозможного, кроме реформ....

Вот эта фраза, вмонтированная Уайльдом в уста крестьянина Михаила: «В России нет ничего невозможного, кроме реформ», стала крылатой, минимум на последующие 135 лет. А то и дольше. Итак, «В России нет ничего невозможного, кроме реформ».

50 лет назад самый уникальный премьер-министр в досоветской, советской и постсоветской России, Алексей Косыгин, совершил дерзкую попытку снять со страны это проклятие имени Оскара Уайльда. В России нет ничего невозможного, кроме реформ? А мы посмотрим.

До 1960-х успехи советской индустриализации и вместе с ними, некое подобие благополучия покоились на трех китах. 1. принудительный, рабский труд заключенных (это еще сталинское наследие); 2. низкий уровень оплаты труда рабочих, или вовсе бесплатный труд, например крестьян; 3. фиксированные цены, которые обеспечивались государственными дотациями.

Единственным и самым важным экономическим показателем в СССР был вал. Вопрос спроса - предприятия не интересовал.

«Вот сейчас у нас, например, швейных изделий на три миллиарда рублей лежит на складах, не берут, потому что устарели фасоны, не годятся, - жаловался 29 ноября 1962 на заседании президиума ЦК КПСС Александр Шелепин, зампредседателя Совета министров СССР (по нынешним меркам первый вице-премьер). - Там все идет по валу: ботинки, например, не по фасону, а по весу, если подметка тяжелая сделана, значит предприятию лучше. Я не знаю, какой подход найти. Это очень большой и сложный вопрос».

На 48 году жизни страны, претендующей на мировое господство, производство ботинок, - «это большой и сложный вопрос».

Еще хуже дела обстояли в сельском хозяйстве.

С июня 1962 года, в связи с дефицитом продовольствия правительственным указом были повышены цены на масло, молоко, мясо. В июне 1962 г. вспыхнула забастовка на Новочеркасском электровозостроительном заводе, где новость о повышении цен на продукты питания совпала с новостью о снижении расценок на оплату труда Новочеркасского электровозостроительного завода имени Буденного. Рабочие вышли на демонстрацию. Солдаты открыли огонь. 23 человека погибли на месте.

Из выступления Никиты Хрущева на том же самом заседании, где выступал Шелепин:«Мы подняли цены на мясо. Ну и что, выросло мясо? Почему? Да порядок остался тот же. Как были убыточные хозяйства, как были идиоты директора совхозов, так они и остались на месте. Следовательно, мы только подняли честь его. Тогда убытки его били, поэтому был виден дурак и умный. А теперь мы дали дураку государственную дотацию в виде поднятия цен, поэтому он вышел в умные. Но он прибавки не дал». (Привет дотациям и заградительным пошлинам передают украинские автопроизводители, горняки, нефтепереработчики).

Тупик коммунизма заключался (-ется) в том, что цены фиксированные, дотации гарантированы, стимулов для развития предприятий в советской экономической модели - нет.

И вот в феврале 1965 года на обложке британского журнала Time появился портрет, не очень-то известного широким кругам в СССР, профессора экономики харьковского инженерно экономического института Евсея Либермана.

Над портретом Либермана, в левом верхнем углу обложки советская реформа анонсирована заголовком: Коммунистический флирт с прибылью. То есть британская пресса выносит на обложку своего передового издания харьковского экономиста за то, что тот предложил в корне поменять советскую экономическую модель. Фактически Либерман предложил скопировать некое подобие капитализма. В СССР заговорили о прибыли, о самостоятельности предприятий, о либерализации всей экономики. Слыханное ли дело? 1965 год!

Это первый и последний случай, когда на обложку Time попал относительно незаметный в своей стране экономист. Но ведь и случай не рядовой.

Я говорю «относительно незаметный», потому что харьковчанин Либерман ранее уже появлялся в большой советской печати. В 1962 году в газете Правда вышла его большая статья, очевидно санкционированная сверху: «План. Прибыль. Премия». В ней Либерман написал, как по меркам советского строя, революционные идеи: «Пусть сами предприятия... покажут, на что они способны в соревновании за лучшие результаты». То есть следует предоставить предприятиям свободу. Погрузить их в относительно рыночные условия, и пусть доказывают свою эффективность в конкурентной борьбе.

И вот Либерман кажется услышан.

4 октября 1965 года, председатель Совета Министров СССР, Алексей Николаевич Косыгин объявил старт радикальным экономическим реформам. Предваряя эти реформы, 29 сентября на партийном пленуме Косыгин выступил с докладом, в котором представил их план: 1. Главный показатель эффективности предприятия становился объем не валовой, а реализованной продукции. 2. Предприятиям разрешается использовать часть прибыли на свое усмотрение, например на развитие производства, повышение зарплат рабочим, инженерам и т.д.. Если эти средства просочетать с банковским кредитом, то бюджет освободится от безвозмездной раздачи субсидий. 3. Число плановых показателей, которые спускали министерства сверху, снижалось с 30 до 9. 4. Ликвидация органов территориального хозяйственного управления и планирования.

К этому времени в марте 1965-го колхозам и совхозам списали все их долги, повышены закупочные цены. Приусадебные участки вернули в частную собственность. Колхозникам впервые в их советской биографии стали выплачивать пенсии, платить зарплаты (вместо трудодней в виде 200 г пшеницы и 2 кг картошки) выдавать паспорта. Владельцам скота разрешили самостоятельно закупать корм, а также отменили налог, изымаемый за каждую скотину. (Это самая поздняя отмена рабства в Европе, а может быть и в мире).

Претворение в жизнь либеральных реформ, а именно расширение экономических свобод для промышленных предприятий, началось в январе 1966-го. На новые экономические условия работы перешли только 43 предприятия. Но уже в 1967-ом - 5,5 тысяч. В 1969 - 32 тысячи. К 1970-ому в системе самостоятельной хозяйственной деятельности работало 41 тысяча промышленных предприятий СССР из 49 тысяч существующих.

Уже в 1966 году был собран небывалый за последние годы урожай - 171,5 млн тонн зерна (Рекорд до этого 147,5 млн). Доходы колхозников выросли на 4 млрд руб. Производственные фонды индустрии выросли в полтора раза.

Один за одним чеканились правительственные указы о либерализации экономики.

«О переводе совхозов и других государственных сельскохозяйственных предприятий на полный хозяйственный расчёт» (13 апреля 1967 г.)
«О переводе предприятий Министерства гражданской авиации на новую систему планирования и экономического стимулирования» (от 7 июня 1967 г)
«О переводе предприятий речного транспорта союзных республик на новую систему планирования и экономического стимулирования» (7 июля 1967 г)
«О переводе эксплуатационных предприятий и производственно-технических управлений связи системы Министерства связи СССР на новую систему планирования и экономического стимулирования» (8 июля 1968 г.)
«О совершенствовании планирования и капитального строительства и об усилении экономического стимулирования строительного производства» (28 мая 1969 г).
В мае 1968-го, набрасывая тезисы своего выступления на экономическом совещании, Алексей Косыгин записал: «Впервые, пожалуй, вопросы экономических исследований стали занимать важное народнохозяйственное значение... мы можем сказать, что только теперь у нас появились настоящие экономисты».

Восьмая пятилетка (1966 - 1970 гг) потому и была названа - Золотой, потому что дала выдающийся экономический эффект, который ни до нее, ни после нее уже никогда не повторился. Экономика росла рекордными темпами.

Алексей Косыгин мог бы стать советским Дэн Сяопином, который начал подобную программу перехода к рынку в Китае в 1978 году и теперь Китай - вторая экономика мира.

И все же советская реформа по образу и подобию «загнивающего капитализма» захлебнулась и была стремительно свернута. Тому было сто тысяч причин, я назову пять: 1. Прибыль предприятий очень слабо отражалась на росте зарплат трудящихся. Предполагаемые премии рабочим не превышали 3% от зарплаты. Рабочий класс не почувствовал перемен, и оставался беден, а значит так и не стал заинтересован в повышении своей производительности, на что и ставился акцент Косыгиным (низкие зарплаты - ключевая причина, сдерживающая рост экономики Украины, я так думаю). Бедность также загнала в города и крестьян, что ускорило гибель сельского хозяйства, а также создало дополнительное давление на рынок неквалифицированного труда в больших и малых городах. 2. Консервативная часть ЦК КПСС воспротивилась расширенным свободам предприятий и их директоров. Ведь так недалеко и до вопроса о частной собственности. А это уже угроза общественному строю. 3. Реформу стали называть «косыгинской», таким образом, роль «дорогого Леонида Ильича» была нивелирована. Если бы Косыгину пришла в голову идея дать преобразованиям имя Брежнева, возможно шансы на ее продвижения возросли бы. Культ личности при Брежневе приобрел новую силу. 4. Пражская весна. В ЧССР в 1968 году чехи потребовали от своего правительства начать строительство социализма с человеческим лицом, которое почему-то очень стало походить на лицо капиталистическое. И Москва заметила в этом «гласе народа» жуткое предзнаменование грядущих перемен во всем соцлагере. Так что либеральные реформы становились прямой угрозой власти кремлевских старцев. Так в августе в Праге появились советские танки. 5. Возросло напряжение в международных отношениях. Причем не только с США из-за Вьетнама, но и приграничный вооруженный конфликт на острове Даманский, с коммунистическим Китаем. Расходы на оборонку стали стремительно расти. Группа лоббистов, во главе с министром обороны СССР Дмитрием Устиновым, требовала постоянных увеличений финансирования оборонной промышленности. В 1971-м советская оборонка съедала 80 млрд рублей в год. Это эквивалент всех пенсионных выплат и студенческих стипендий вместе взятых. Впервые в истории советские затраты на оборонку в полтора раза превысили такие же затраты у США. К счастью для СССР, на Ближнем Востоке, не без участия Москвы разгорелось пожарище - большая война между Израилем с одной стороны, Сирией и Египтом с другой. В результате конфликта цены на нефть утроились. Да тут еще и в Тюмени открыты были огромные месторождения «черного золота». В страну потекла валюта. Отпала острая необходимость думать об эффективности экономики.

Когда в 1980-х цена на нефть внезапно рухнула, и вдруг окажется что «советский король» голый, новый генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев объявил новый этап экономических реформ. Он получил название: Ускорение. Гласность. Перестройка. Вскоре стало ясно - ускорять нечего, перестраивать - тоже. Занавес.

Герой пьесы Оскара Уайльда оказался прав: «В России нет ничего невозможного, кроме реформ».

P.S. 1961 год. В кабинет первого заместителя советского правительства Алексея Косыгина входит заместитель председателя правительства Чехословакии Отокар Шимунек: «Видите, в каких кабинетах, и под какими люстрами мы сидим, - вздыхает Косыгин.- А ведь мы уже давно живем не по средствам. Так можно далеко зайти».