Я сейчас явно за кем-то повторю, но для меня сегодня именно эта мысль максимально актуальна: нас не научили горевать. Мы не умеем печалиться, и не умеем уважать чужую печаль, чужое горе.

Я помню, как у очень дорогой мне подруги умер муж. Я полетела к ней буквально на третий что ли день после похорон. Львиная доля моих мучений была про то, что я не понимаю, какие слова говорить в такой ситуации, как смотреть, как вести себя. Оказалось, что ничего особенного не нужно. Достаточно было того, что я сорвалась, прилетела и просто ходила с ней по улицам, разговаривала, бросала камешки в море, пила кофе и была рядом. Доступная, живая. Такая, рядом с которой можно было плакать, молчать, говорить - да, в общем, что придется то и делать. Но до того, как это случилось, я реально неделю сходила с ума. И советовалась с психологами, и переживала, потому что совершенно не умею находиться рядом с чужим горем.

Мое "не умею", как правило, заключается в том, что я молчу. Еще я иногда пугаюсь, и тогда ору. Вот, например, если кто-то из моих детей слишком горестно рыдает и утешить мне их никак не удается, то я начинаю орать. От бессилия, разумеется. А от чего еще люди орут?
И вот эти посты и комментарии сегодня в Фейсбуке "наша скорбь скорбее вашей", "а где вы были когда...", "какого черта вы..." и "дались вам эти французы" - для меня это история про крик бессилия. Про то, что человеку невыносимо видеть то, что он видит. И он не умеет, его не научили с уважением относиться к чужому горю и его проявлениям.

Проявления горя, я вам странное сейчас скажу, редко бывают красивы. Редко бывают осмысленны. Много смысла в ритуальном посыпании головы пеплом? В разрывании одежды? В слезах? В сидении шивы по всем правилам много красоты? Но на самом деле, в этих действиях много смысла и мудрости.

В тот момент, когда тебя касается смерть - пусть чужая, но все-таки неотвратимая и окончательная, как и всякая смерть - что-то умирает в тебе самом. И это надо отгоревать и оплакать. Евреи умные люди, придумали шиву. Они не заставляют горюющего вставать в шесть утра по будильнику и идти на завод. Они говорят ему - горюй. Будь в своем горе. Не готовь еду, не красься, не наряжайся.

Молись и плачь, а что тебе еще остается сейчас? У горюющего еврея есть время для скорби любой степени выразительности и глупости. Оно ему отмерено это время.

Быть рядом с горем - едва ли не сложнее, чем быть в нем. Быть на расстоянии и понимать, что ты бессилен помочь. Понимать, что завтра это может произойти с тобой, с твоими близкими, что никто не застрахован, что никто не в безопасности - это еще одно горе, которое мы все сейчас переживаем.

Каждый переживает его по-своему. Кто-то несет цветы к посольству. Кто-то красит аватарку и пишет пост в Фейсбуке. Кто-то особенно крепко и нежно обнимает своих детей на ночь. Кто-то пьет. Правда в том, что все мы сейчас переживаем горе и напуганы. И лучшее, что мы можем сделать друг для друга это поддержать. Или хотя бы молча постоять рядом.

Но уж точно не множить нападки и претензии. Ребята, нам достаточно войны вокруг, чтобы еще устраивать ее между собой.

Дайте каждому выразить свой страх и свое смятение так, как он умеет. Даже если вам лично это кажется нелепым. Промолчите.

Просто ради того, чтобы в мире стало больше сочувствия и тишины. И меньше боли.

Спасибо.