Теракты в Париже предоставили Владимиру Путину новую тактическую возможность. Как минимум, два месяца российский лидер пытался убедить арабские и западные страны войти с ним в союз по борьбе с Исламским государством, хотя в то же время авиация РФ бомбила поддерживаемых Западом сирийских повстанцев. Но предложения Путина в очередной раз отвергли, из-за чего его военная кампания не набрала запланированных масштабов. Теперь, в результате парижских событий, президент Франции Франсуа Олланд неожиданно поменял свое отношение к этой идее; он уже объявил, что собирается посетить Вашингтон и Москву на следующей неделе, чтобы официально поддержать замысел совместных действий.

Путин делает все возможное, чтобы выглядеть, как потенциальный партнер. Во вторник, после нескольких недель молчания, его правительство вдруг признало, что Исламское государство несет полную ответственность за крушение российского авиалайнера в прошлом месяце, а российские войска нанесли, чуть ли не в первый раз за всю компанию серию авиаударов по столице Исламского государства городу Ракка. И Кремлю есть за что бороться: создание альянса может означать снятие европейских санкций, примененных против России, срок действия которых истекает в январе, а также более лояльное отношение к российской точке зрения на будущее Сирии и, возможно, Украины, где пророссийские боевики возобновили ежедневные нападения.

Вопрос для западных правительств состоит в том, как повлияет на борьбу с ИГИЛ объединение с Путиным: действительно ли это поможет или, возможно,  только усугубит ситуацию. Но даже и этот вопрос пока что не самый главный. Российская сторона, даже если она окажется готовой сосредоточить свои атаки на боевиках Исламского государства, а не на  повстанцах, борющихся против режима Башара аль-Асада, на самом деле мало что может предложить возглавляемой США коалиции. Ведь сама стратегия Путина по укреплению, а не свержению режима Асада, остается наибольшим препятствием на пути к победе над  джихадистами.

Россия стремится продемонстрировать в Сирии и то, что после войны с чеченскими боевиками, которую она вела 10 лет назад,  ее вооруженные силы подверглись значительной модернизации. Но практически никого из военных аналитиков не впечатлили российские атаки на воюющие против режима Асада соединения в северной Сирии. 80% авиаударов не попали по позициям ИГИЛ, в то время, как сирийские и иранские войска потеряли в боях десятки купленных у России танков и бронированных транспортных средств, когда повстанцы оборонялись с помощью американского тяжёлого противотанкового ракетного комплекса (ПТРК) BGM-71 Тоw. Попытки вернуть значительную территорию под контроль сирийского президента терпят неудачу. По-сути, российская кампания обречена на провал, если не будет достигнуто  дипломатическое соглашение.

На проходившие в прошлые выходные в Вене переговоры по урегулированию сирийского кризиса Путин направил своего министра иностранных дел Лаврова. Москва и Тегеран продолжают настаивать на условиях, которые бы позволили Асаду оставаться у власти в течение следующих 18 месяцев и даже дольше, пока не будет разработана новая конституция ​​и организованы выборы. Кремль отвергает предложение США, по которому Асад должен быть лишен возможности  принять участие в предполагаемых выборах.

Единственный продуктивный вклад, который может сделать Путин для объединившейся в борьбе против Исламского государства коалиции, так это использовать влияние России, чтобы добиться свержения Асада и прекратить нападения на поддерживаемые Западом группировки. В противном случае, союз с Россией будет  неверным и опасным шагом как для Соединенных Штатов, так и для Франции.

Оригинал на The Washington Post

Перевод: Андрей Сабадыр