Расстояние от Мюнхена до Нюрнберга по прямой 150 км. По трассе 167 км. Автодиспетчер.ру уверяет, что время в пути 1 час 44 минуты. Человечество этот путь, от Мюнхенского соглашения до Нюрнбергского трибунала преодолело за 7 лет. По пути потеряли 100 миллионов. Каждого двадцатого. 

Сегодняшние Минские соглашения - это Мюнхенский сговор. С небольшими поправками на дизайнерское оформление. От нынешних Судет нынешний фюрер откусил кусок, остальное не проглатывает сразу и целиком, а подобно пауку растворяет и высасывает, как сок из трубочки.

Суть 13 пунктов Минска-2  в том, что Украина должна согласовать свое внутреннее устройство с Захарченко, Гиви, Абхазом и прочими моторолами. Согласовать - это значит сделать так, как они хотят, иначе ведь будет не согласовано с ними, не так ли? После этого «согласования» Захарченко, Гиви, Абхаз и прочие моторолы превращаются в самостоятельные республики со своими вооруженными силами (в Минске-2  это скромно названо «отряды народной милиции»), они все назначают друг друга губернаторами, прокурорами, судьями, депутатами, в том числе Верховной Рады Украины. Захарченко с Гиви и Абхаз с Моторолой в парламенте Украины... А чего бы тогда не позвать Абу Бакр аль-Багдади на саммит G20? Чего бы не потребовать амнистии для Джихади-Толика и не интегрировать его в мировой политический процесс, предварительно его амнистировав? В чем разница между ним и донецкими террористами? В том, что он отрезает головы публично, а они вспарывали животы тайно?

Если бы те, кто подписывал Минские соглашения, действительно хотели мира на украинской земле, они бы из 13 пунктов оставили лишь 2: пункт № 9 - восстановление контроля над границей со стороны Украины и пункт № 10 - вывод с территории Украины всех иностранных вооруженных формирований и наемников. Все остальное внутреннее дело суверенного государства. 
Атмосфера Мюнхена поразительным образом воспроизвелась 77 лет спустя и охватила сегодняшний мир, его политических лидеров и значительную часть экспертов и гражданского общества. И дело не в том, что социалист Олланд психологически и политически похож на социалиста Даладье, а консерватор Кэмерон на своего предшественника консерватора Чемберлена. Сходство глубже: оно в поразительной слепоте тех, кого принято считать лидерами общественного мнения.

Газета Нью Йорк Таймс задала нескольким западным экспертам вопрос о том, имеет ли смысл Западу предложить России сделку: отмену антироссийских санкций в обмен на российскую помощь в борьбе с ИГИЛ? Мнения были разные, вот одно из довольно типичных от Джефри Соммерса из университета Висконсин Милуоки. Оказывается, американцы не понимают Путина. Он ведь совершенно не собирался нападать на Украину и захватывать Донбасс, а просто хотел подать сигнал, что пора изменить установку на расширение НАТО.

Обозреватель Forbes Джеймс Карафано считает, что в администрации президента США есть два мнения относительно Путина: одни считают его диктатором, с которым можно сотрудничать, другие воспринимают его как угрозу, которая, если ее игнорировать постепенно сойдет на нет. 

Политики Запада, в отличие от российских, зависят от общественного мнения, которое в свою очередь формируется гражданским обществом. Процесс коррумпирования экспертного сообщества и других общественных институтов со стороны путинского режима зашел так далеко, что его масштабы, похоже, не представляет себе никто.

На поверхности крошечная вершина этого айсберга: Шрёдер, Берлускони, «эксперты» Валдайского клуба. А куда деть бесчисленные общественные организации, в которые закачаны российские нефтедоллары, благо они у Путина принципиально бесконтрольны. Остается только догадываться, во что обошлось, например кресло президента ФИДЕ проходимцу Кирсану Илюмжинову, который умудрился выиграть выборы у двух чемпионов мира, сначала у Карпова, а последний раз у Каспарова. При этом на «симпатии» руководителей национальных шахматных федераций ничто не действовало: ни привлекательные программы и авторитет в мире шахмат двух великих шахматистов, ни информация о том, что Илюмжинов напрямую замешан в убийстве российской журналистки, ни даже последняя информация Министерства финансов США о том, что Кирсан Илюмжинов посредник в торговле нефтью между ИГИЛ и Асадом.

Мир словно ослеп и оглох и не хочет видеть реальной угрозы от обитателя Кремля, который полностью потерял адекватность. Поскольку мир проглотил Крым и Украину, Путин решил, что ему можно все и влез в Сирию, где бомбит то больницы, то школы, то рынки, все что угодно, кроме ИГИЛ. Его приказ, данный на расширенной коллегии Минобороны, уничтожать любые силы, угрожающие российским военным в Сирии, с большой долей вероятности приведет к военному столкновению либо с коалицией, возглавляемой США, либо с Израилем, смертельный враг которого, Хезболла, является верным союзником Путина в Сирии. В условиях сирийской авантюры такое столкновение - это вопрос времени.

Вылезти из войн и заняться внутренними проблемами страны для Путина смерти подобно. Присоединиться к Силуанову и Улюкаеву, которые вот уже который месяц двумя печальными раками ползают во тьме российской экономики и все пытаются нащупать дно? Встрять в конфликт дальнобойщиков с Ротенбергом? Объясниться по поводу связей верхушки Генпрокуратуры с бандой Цапков? Все эти проблемы повисли сейчас на Медведеве, которому все нипочём, поскольку он все время спит. Даже когда бодрствует. А Путин занят: он воюет, спасает мир от терроризма.

Для того, чтобы сдвинуть сознание Запада от Мюнхена к Нюрнбергу, необходимо нечто большее, чем публикации в прессе. Нужна публичная процедура, предваряющая Нюрнберг для путинского режима. Такой процедурой может стать международный общественный трибунал, заседания которого должны пройти в нескольких европейских городах. В состав общественного трибунала должны войти крупные политические и общественные деятели с высоким уровнем известности, политического и морального капитала. Предметом каждого из заседаний должна стать одна конкретная группа преступлений путинского режима: по Сирии (уничтожение мирных граждан), в сфере информации (доказательство причинно-следственной связи между гибелью людей в Украине и атмосферой ненависти, созданной российскими СМИ), вербовка добровольцев для войны в Украине, преступления командиров, направлявших солдат в Украину, а затем скрывавших их гибель и т.д.

Десяток таких общественных трибуналов, показанных мировыми СМИ, с общественным обвинителем и общественным защитником, с вызовом свидетелей обвинения и защиты, с демонстрацией видео, фото и текстовых материалов, доказывающих (или опровергающих) те или иные преступления путинского режима, способны внести серьезные изменения в мировое общественное мнение. 
Путин и те из его окружения, кого международный общественный трибунал сочтет виновными в преступлениях, станут изгоями. Здесь не может быть иллюзий, международный общественный трибунал не изменит Устав ООН и Россия по-прежнему будет обладать правом вето в Совете безопасности. Путина по-прежнему будут звать на всякие G20 и прочие международные тусовки. Важно, чтобы ему и его окружению был объявлен моральный и политический бойкот. В арсенале дипломатии есть достаточно средств, чтобы этот бойкот превратил Путина и его ближайшее окружение в серьезное бремя для страны. Причем не только и не столько для широких народных масс, сколько для политиков и крупных предпринимателей.

Да, сам по себе мировой бойкот Путина и его окружения не приведет к тому расколу элит, который может стать могильщиком режима. Но он может способствовать смыканию траекторий процессов внутри страны, которые уже набрали обороты. Дальнобойщики, которых ограбил Ротенберг. Предприниматели, вдруг заговорившие человеческими голосами Потапенко и Грудинина. Академическая наука, остатки которой подыхают под катком ФАНО.

Да, сегодня дальнобойщиков в Путине устраивает все, кроме «Платона», предприниматели Потапенко и Грудинин слово «оппозиция» воспринимают как ругательство, равно как и ученые из академических институтов. Но это пока. Когда Улюкаев с Силуановым в поисках дна российской экономики провалятся в Марианскую впадину (а все указывает именно на эту перспективу), недовольство отдельных групп граждан отдельными глупостями и гадостями режима вполне может перерасти в единое протестное движение с политическими требованиями.

Вероятность такого развития сегодня представляется близкой нулю, в том числе и в силу особого состояния российской политической оппозиции. И ПАРНАС Касьянова, и «Яблоко», и партия Навального ставят во главу угла участие в выборах. Все признают, что режим устроен так, что его смена в ходе выборов невозможна. И в то же время сама внутрипартийная логика, интересы партийных активистов и их экспертного окружения заставляют ориентироваться на выборы как на высшую ценность. Что при нынешнем режиме означает готовность к очень сильной политической самоцензуре.

Желание быть допущенными до выборов и получить хотя бы пару процентов от колеблющейся части «путинского большинства» приводит к тому, что риторика смягчается, из нее уходят самые важные пункты программы того, что необходимо говорить людям. Ради призрачного шанса поучаствовать в выборах и получить одно-два приставных креслица в местном заксобрании оппозиционные партии лишают себя политического будущего, а их лидеры лишают себя шанса стать лидерами протестного движения.

Вот интервью Михаила Касьянова на «Эхе Москвы». Журналист О. Пашина задает вопрос: «Что делать с Крымом: извиниться и вернуть? И возможно ли это практически?» Ответ Михаила Касьянова: «Такой очень легковесный вопрос. Во-первых, надо восстановить, чтобы там жизнь была нормальная. У нас больше проблем или более перспективная проблема сейчас - это Донбасс.

Надо добиваться исполнения всех Минских соглашений и их последней стадии, которая называется передача границы под контроль украинских властей. Вот тогда это будет завершено. И тогда то, о чем мечтает сегодня Путин - снятие санкций - станет реальностью».

С такой риторикой надо вступать в «Единую Россию», а не претендовать на лидерство в протестном движении. Да и с электоральной точки зрения это самоубийственно. Непонятно, зачем люди, не согласные с политикой Путина (а их явно больше тех 5-7 процентов, которые насчитывает ВЦИОМ), будут голосовать за такую партию и вообще придут на выборы.Лидеры политической оппозиции ошибочно полагают, что они должны внимательно изучить настроения граждан и, исходя из них, найти свою электоральную нишу, на которую и претендовать. В действительности политический рынок (как, впрочем, и любой иной) устроен прямо противоположным образом: именно предложение формирует спрос. Выложив на прилавок правильный политический товар, политик имеет шанс на успех.Политический товар, необходимый сегодня России должен включать в себя следующий минимальный набор:

• Вернуть Крым туда, где взяли. Эта цель должна быть заявлена, после чего для ее реализации должна быть предложена соответствующая программа. Именно с этого должна начаться долгая дорога возврата России в лоно европейской цивилизации.
• Вывод всех российских военных, добровольцев и техники из ЛДНР. Восстановление украинского контроля над границей этой страны.
• Вхождение России в антитеррористическую коалицию стран, воюющих с ИГИЛ в Сирии и Ираке. 
• Инициирование Международного общественного трибунала над преступлениями путинского режима.
• Люстрация как индивидуальная процедура очищения пространства политики, правоохранительных, судебных органов, СМИ и образовательных учреждений от людей, лично участвовавших в преступной политике режима. 
• Обращение к мировому международному сообществу с предложением разработать и принять аналог плана Маршалла для России.
• Освобождение всех политических заключенных.
• Отмена всех законодательных актов, принятых за последние 15 лет и противоречащих Конституции РФ.

Это тот минимум, без которого невозможно объяснить думающим людям, зачем им поддерживать российскую оппозицию. Да, с таким политическим товаром могут не пустить на выборы, а если пустят, то Чуров насчитает доли процента. Но тот политик, который предложит нечто подобное, имеет шанс если и не возглавить протестное движение, то, по крайней мере, поучаствовать в нем. 
Что же касается первого заседания Международного общественного трибунала, то его можно было бы провести в баварском городе Ингольштадте. Он как раз находится по дороге из Мюнхена в Нюрнберг.