Страна, которая смирилась с ролью бензоколонки, вряд ли нуждается в качественном высшем образовании, особенно если оно гуманитарное.

Среди преподавателей Дальнего Востока упорно ходят слова, сказанные об их крае одним из крупных чиновников Газпрома: "мне не нужно здесь образованное население, мне нужны люди, которые будут обслуживать газовую трубу". И, судя по развитию событий, это не просто байка.

Парадокс заключается в том, что последние три года гуманитарные факультеты получают студентов, ориентированных на учёбу. Не сказать, чтобы у них была какая-то особенная подготовка, но у них есть мотивация. В значительной степени это можно объяснить тем, что в современной России поступление на гуманитарный факультет можно объяснить разве что бескорыстным стремлением к знаниям.

Другое дело - с чем это стремление сталкивается внутри учебного заведения. Высшее образование в России, атрофируясь за ненадобностью, постепенно превращается в конвейер по производству дешевых дипломов. Первым ударом по высшему образованию можно считать сокращение часов по основным профессиональным предметам. Их заменяют предметами, ценность которых для выбранной студентом специальности выглядит крайне сомнительно. Появляется всё больше занятий, где студенту рассказывают понемногу обо всём, что, конечно же, существенно снижает требования и к квалификации преподавателей, ведущих данные предметы. Набирать таких преподавателей проще и дешевле.

Второй удар - рост учебной нагрузки на отдельно взятого преподавателя вне зависимости от его квалификации. Говоря проще - увеличивается количество занятий, которые нужно провести за ту же зарплату, в основной массе довольно скромную. Например, на гуманитарных факультетах при ТОГУ оклад доцента составляет всего 17 700 рублей, вместе с надбавками зарплата в течении последнего года колебалась от 28 000 до 34 000. Но это у доцентов, простые преподаватели и ассистенты могут получать и 12 000. Выход в основном один - подрабатывать дополнительно.

Это неизбежно сказывается на качестве занятий даже у неплохих профессионалов, если только они не готовы бесконечно жертвовать личной жизнью во имя учебного процесса. Ведь лекция - это не только полуторачасовой стендап, но и серьёзная подготовка. Что, увы, понимают далеко не все. В своё время одна почтенная дама-методист, обучая студентов истфака секретам профессии, объясняла, что лекционный курс лучше всего записывать на специальной бумаге для слабовидящих. Потому что такая бумага толще и конспект дольше изнашивается.

Нормальный преподаватель, конечно же, так к лекции не готовится. Текст выступления каждый раз меняется - в зависимости от уровня и настроения аудитории, с учётом новых достижений науки, актуальности момента и текущих межпредметных связей. Но, похоже, что высшее образование в современной России сегодня ориентировано на преподавателя, который читает с бумаги для слабовидящих.

Вы, конечно же, задаётесь вопросом - как быть с результатом такой учёбы? Тут-то и наступает момент для нанесения третьего, нокаутирующего удара в виде многочисленных бюрократических проверок.

Нельзя сказать, что в России никто не проверяет состояние высшего образования. Напротив, его проверяют практически постоянно. Другое дело, что любая проверка мыслится бюрократической машиной исключительно как проверка бумаг. Комиссии не посещают занятия, не проводят тесты. Проверяющий просто запирается в кабинете, и ему начинают заносить туда кипы документов. Вооружённый служебной инструкцией и рулеткой контролёр строго спрашивает с тех, у кого, например, не соблюдены поля, смещены заголовки или просто не одинаково оформлены титульные листы программ. Это не говоря о таких серьёзных прегрешениях, как нарушение последовательности расположения документов внутри папки.

Существенная часть подобных проверок проводится преподавателями других ВУЗов, которые вполне могли бы разобрать деятельность коллег и по существу. Но инструкция этого не допускает.

- При последней проверке нам озвучили список претензий, который на 99 % сводился к бумажным формальностям, - поделился опытом один из преподавателей кафедры истории. - Когда мы указали на некоторый идиотизм ситуации, с нами частично согласились. Но главный контраргумент был в том, что за такие проверки неплохо платят. И пока это так, проверяющий готов требовать соблюдения самых абсурдных нормативов.

В бюрократический театр абсурда вслед за преподавателями вовлекаются и студенты. Громадное количество часов тратится на мониторинг их мнения, которое никогда и никем не будет учтено. Высшее образование втягивается в систему бюрократических ритуалов, среди которых особое место занимают "курсы по выбору".

Демократическая идея выбора пришла на Русь, как известно, с Запада. Например, в США "курсы по выбору" подразумевают, что любой преподаватель может объявить свой спецкурс. Если он наберёт на него некоторое, заранее установленное количество студентов, спецкурс будет оплачен университетом. Особый путь России в данном случае заключается в том, что курсы по выбору есть, а финансирования под них нет. Точнее говоря, университет оплатит только один-единственный курс на всю группу. То есть, студентам приходится выбирать один курс из одного возможного. На практике это означает, что преподаватель приходит в группу и просит студентов написать заявление, что они всем коллективом выбрали именно его предмет.

Впрочем, это далеко не предел бюрократического формализма. Пальму первенства среди дальневосточных ВУЗов здесь, пожалуй, можно смело отдать Хабаровскому пограничному институту ФСБ. Его руководство завело среди преподавателей прелюбопытный обычай. Все они обязаны сдавать на кафедру тексты своих лекций. Если кто-либо заболевает или уезжает в командировку, это не становится поводом для переноса занятий. Бережно хранимая на кафедре лекция выдаётся любому свободному преподавателю, который становится на кафедру и начинает читать текст, который он видит впервые в жизни. Но и отсутствие свободного преподавателя не становится поводом к нарушению утверждённого распорядка занятий. Просто текст будет читать кто-либо из лаборантов, а при их отсутствии - староста группы.

Несложно понять, что подобные "занятия" могут иметь исключительно обрядовый характер. Пожалуй, нигде ещё высшее образование так откровенно не превращалось в карго-культ. Можно лишь посочувствовать преподавателям и студентам, которых власть поставила в положение дикарей, имитирующих действия белого человека в надежде на благотворную магию внешнего тождества. Итог печален. Формальный уровень требований к преподавателю растёт, но на практике никого не волнует, что преподаватель и студент представляют собой в профессиональном плане. В постоянных проверках не видно другого смысла, кроме обоснования существования какой-то части чиновников. Которые проверяют бумаги и этим кормятся. А в практическом аспекте чиновников интересует только одно: как бы им получше отчитаться перед другими чиновниками.

Даже если не принимать во внимание крайние, гротескные примеры формализма, студент получает более зажатого и измученного преподавателя, который уже объективно не в состоянии выдавать стабильное качество. А многие прямо говорят: "как платят, так и учим".

Студенческая аудитория чутко реагирует на состояние и настроение преподавателя. Первоначальный энтузиазм перемалывается системой и превращается в равнодушие. Студенты учатся имитировать образовательный процесс. Находя в интернете нечто, формально похожее на полученное задание, скачивают и зачитывают тексты, не вникая в их смысл. Круг замыкается, и учебный процесс окончательно поглощается бюрократической имитацией.

Можно говорить не только о том, что качество выпускников стало хуже. Процесс обучения оборачивается распадом личных качеств. Эту проблему мне довелось обсудить с человеком, у которого некогда обучался и я. Речь идёт о человеке, чей опыт и стаж вполне позволяют высказываться о современном состоянии высшего образования. Чтобы не ставить свою коллегу под удар, я не буду здесь называть её фамилию и научную степень. Назовём её, условно, Галиной.

- Так получилось, что я веду на первом и последнем курсе, - говорит Галина. - На первом я получаю тех, кто хочет учиться. И такими выдаю их дальше. Я с ними могу решать проблемные вопросы, учу дискутировать, работать с дополнительным материалом. Иногда они показывают очень высокий уровень. На 4 курсе я встречаю людей, которые растеряли даже те навыки и умения, которые у них были на первом курсе. Они разучиваются делать презентации, разучиваются анализировать.

- Как вы считаете, в чём смысл происходящего?

- Это поэтапное уничтожение высшего образования. Сначала его формализуют, потом ВУЗы сливают, затем просто уничтожат.

- Это напоминает анекдот, как кошке рубили хвост по частям, чтобы было не так больно. Но почему в России выбран именно такой путь?

- В России сильна бюрократическая инерция, аппарат не любит коренной ломки. Всё происходит путём реорганизации, слияния, модификации. Поэтому ликвидация высшего образования будет происходить достаточно поэтапно. Всё произойдёт как будто естественным путём, когда разбежится измученный преподаватель. Просто преподавать станет некому. По этому поводу всё послешкольное образование резко сократят и оставят только тот минимум, без которых регион обойтись не может. Например, часто слышны разговоры, что хабаровский медицинский университет не получит аккредитации, региону хватит и одного медвуза - во Владивостоке.

- И когда, на ваш взгляд, высшее образование будет окончательно свёрнуто?

- Я могу фиксировать только тенденцию. Скорость её реализации зависит от субъективных факторов. В том числе от того, как долго будут находиться преподаватели, готовые работать за копейки. Насколько молодёжь будет идти в такие ВУЗы.

Завершая разговор, мы вспомнили о средней школе, которая, в конечном итоге, поставляет в ВУЗы абитуриентов.

- Меня поразила цель среднего образования, озвученная на всероссийском съезде учителей-историков, - сказала Галина. - Если цель среднего образования XX века была "познакомить школьника с научной картиной мира в том виде, в котором она существует на сегодняшний день", то целью образования XXI века стало "воспитание лояльного, законопослушного члена общества". Куда дальше-то идти?