Решение американского Верховного Суда о предоставлении бракам между представителями одного пола такой же защиты Конституции, как и традиционным бракам, «разорвало мозги» и представления о миропорядке значительному количеству моих бывших соотечественников. На самом деле, хотя решение историческое, революционным его назвать сложно. Однополые браки уже были узаконены в доброй дюжине американских штатов. Если бы Верховный Суд не принял это решение, рано или поздно в США осталась бы пара-тройка штатов, в которых однополые браки не признавались бы, но и в них геев нельзя было бы дискриминировать, оскорблять или запрещать им селиться в одном номере в гостинице.

Интересно тут другое - отношение общества к такому решению. Согласно опросу Гэллапа, с 1988-го года поддержка однополых браков в США возросла с 11% до 55%, причем среди людей в возрасте 18-29 это цифра в 2014-м году достигла 78%! Подобное единодушие американцы в возрасте до 40 лет демонстрируют по всему спектру вопросов, связанных с терпимостью - по поводу межрасовых браков, инвалидов на рабочем месте, женщин во главе корпораций и правительств и т.д.

Эти процессы происходят по всему миру. Исследование Чикагского Университета и Института Вильямса свидетельствует о том, что за последние 20 лет терпимость по отношению к представителям нетрадиционной ориентации выросла на 90% в исследуемых странах (52 страны). Причем везде женщины и молодежь более терпимы, чем мужчины и старики. Бывшие советские республики, наряду с мусульманскими странами, - среди самых нетолерантных.

Что же происходит? Разложение общества, свидетельствующее о грядущем Апокалипсисе, или же что-то другое? Я думаю, что общество в западных странах проходит вполне естественную эволюцию под влиянием нескольких процессов.

Во-первых, ни геи, ни женщины, ни чернокожие, ни представители других угнетаемых классов сложа руки не сидели, а боролись за свои права. И началось это не вчера. Первая женщина в США (Эмма Голдмен) публично выступала в защиту прав сексуальных меньшинств еще в 1910-м году, а первая организация в защиту прав геев в США была создана в 1924-м году в Чикаго.

В те времена геи в Европе и в США с завистью смотрели на своих побратимов в молодой стране СССР, где в 1917 году был отменен Уголовный кодекс Российской империи, включая наказание за содомию. В Уголовном кодексе 1922 года гомосексуальные отношения были формально декриминализованы. Но впереди планеты всей в области сексуальной свободы страна Советов оставалась недолго - в 1934-м году мужеложество опять стало уголовно наказуемым преступлением.

В США же первый штат, который отменил наказание за содомию, - Иллинойс - сделал это только в 1966-м году. В 70-м году прошел первый гей-парад в Нью-Йорке, после чего публичные демонстрации становятся одним из основных методов борьбы за равноправие секс-меньшинств.

Среди геев появляются влиятельные личности, которые завоевывают поддержку не только среди собратьев по борьбе. Первым депутатом местного совета, открыто заявлявшим о своей нетрадиционной ориентации, стала американка украинского происхождения Кэти Козаченко, которая в 1974-м году выиграла выборы в городской совет Энн Арбор, что возле Детройта.

Во-вторых, росту толерантности способствует доминирование научного понимания этой проблематики, проникающее в массы через СМИ. С 90-х годов все больше людей согласны с утверждением, что сексуальная ориентация заложена генетически, и чем более индивидуум разделяет эту теорию, тем терпимее он относится к представителям сексуальных меньшинств.

Также возникло понимание сексуальности не как присутствия или отсутствия качества, а как шкалы: человек может быть гомосексуальным, гетеросексуальным и в любой точке между этими двумя «крайностями». Первая такая шкала была разработана психологом Альфредом Кинси еще в 1948-м году. Сейчас существует около 200 систем оценки сексуальности.

Исследователи предполагают, что большинство людей - бисексуальны, но подтвердить это не могут. Статистика оценки сексуальности традиционно ненадежна. Не каждая уважаемая мать семейства согласится рассказать исследователю, чем она занималась с подружкой в колледже, а какой-нибудь майор Петренко может и сам не понимать, почему он всю жизнь увлекался греко- римской борьбой, походами с мужиками в баню, и так никогда и не женился.

Подобное отношение - как к шкале, а не как к застывшей характеристике - справедливо и в отношении других качеств. Есть люди с черным цветом кожи, есть с белым, а есть - с разными оттенками смуглости. Есть женщины, есть мужчины, а есть женственные гомосексуальные мужчины и мужественные «амазонки». В общем - сплошной хаос, в котором становится все сложнее провести линию между «мы» и «они».

В-третьих, в ХХ веке произошел беспрецедентный скачок в аналитических способностях человечества. Социальный психолог Джеймс Флинн указывает на то, что если мы измерим IQ людей в начале ХХ века по стандартам сегодняшнего дня, то разница между ними и нами будет как между умственно отсталыми и одаренными.

Это не потому, что они действительно были поголовно идиотами. Флинн объясняет, что за последние 100 лет в интеллектуальном арсенале большей части человечества появились и закрепились три новых инструмента: классификация, использование логики для решения абстрактных задач и серьезное отношение к гипотетическим предположениям.

Сто лет назад люди видели мир в чисто физических измерениях и оценивали любой объект с точки зрения полезности. Таким образом, ворона и лошадь не могли попасть в одну категорию, поскольку ворона - бесполезна, а без лошади в хозяйстве не обойтись. Логические задачи перед ними никто не ставил, а обучение заключалось в запоминании фактов. Доказательством любой предпосылки считалось лишь то, что можно увидеть своими глазами, или, на худой конец, благонадежный человек об этом расскажет.

В речи на конференции TED Флинн приводит пример из своей молодости, когда студенты, вдохновленные Мартином Лютером Кингом, в середине 50-х возвращались домой на каникулы и пытались донести его аргументы до своих родителей. «Батенька, представьте, что вы родились чернокожим...» - начинали они. «Ну и ерунду ж ты говоришь, Томас! - отвечали рожденные в начале века папа с мамой, - не за этим мы тебя посылали в университет аж в Чикаго. Где ж это видано, чтобы белый человек родился чернокожим?»

Сегодня же мы с легкостью можем себя представить и на месте чернокожих, и геев, и религиозных меньшинств, и снижающейся популяции белых журавлей. Люди, ментально живущие во третьем тысячелетии, не могут смотреть на публичные казни, потому что они тут же представляют себя на месте жертв средневековой юриспруденции. И это не говоря о возросшем уровне сострадания. И проблема тут не в разлагающемся западном обществе, а в растущей пропасти между теми, кто перешагнул эволюционный рубеж и живет в ХХI веке, и теми, кто делать это отказывается, - и психологически, и во всех других отношениях откатывается в новое Средневековье.

Колонка ранее была напечатана в «Женском журнале для тех, кто хочет жить счастливо».