Выражение "теплая ванна" взято не из банно-прачечного лексикона. Это выражение означает искусственно ограниченную обратную связь между властью и нанявшим ее на службу народом. Если она обрывается, жди беды. Об этом в своем блозе на сайте "Новое время" пишет обозреватель Александр Пасховер.

Москва. 18 мая (по новому стилю 30 мая) 1896 года, 1379 человек убито, тысячи покалечены. Нет-нет, в это время в Российской империи не было никакой страшной-престрашной войны.

Даже напротив - разворачивался большой-пребольшой праздник. По случаю коронации последнего императора России Николая II (тогда, конечно, еще никто не знал, что он последний) в северо-западной части Москвы, на Ходынском поле (тогда это было за пределами Москвы) министерство двора провело традиционную ярмарку, на которой предполагались бесплатные угощения.

По периметру Ходынки были возведены лавки, деревянные бараки, стихийные сцены, площадки для бесплатной раздачи и розлива, например, десятка тысяч литров пива, меда и прочих царских даров. Слухи о халяве быстро пролетели по всей Москве. На поле площадью примерно 1 кв. км слетелись сотни тысяч гостей. Тысячи ночевали в голом поле, чтобы быть первыми во время раздачи угощений.

И тут случилось предсказуемое и непоправимое. Давка. В результате ее за считанные часы и погибло 1379 человек, 900 были изувечены.

Ходынка

Встал вопрос, как доложить царю, что в его самый светлый миг жизни - в день коронации - из-за глупости чиновников или по каким-то иным причинам вместо массового праздника получилось «массовое жертвоприношение».

За несколько часов до Николая II на Ходынку выехал будущий премьер-министр Российской империи Сергей Витте. В дороге он и узнал о трагедии. Когда граф Витте прибыл на место катастрофы, поле уже было очищено и от трупов, и от тех, кто получил ранение в битве за «бесплатный сыр». Следы утренней давки уже были или замаскированы, или прибраны.

К Ходынке также подъезжают зарубежные экипажи, в частности - Ли Хун Чана. Он один из самых сановитых китайских дипломатов конца XIX века, который заведовал всей внешней политикой Поднебесной. Ли Хун Чан вошел в специально подготовленную для него беседку. К нему подошел граф Витте.

- Правда ли, что произошла такая большая катастрофа и что есть около двух тысяч убитых и искалеченных? - спрашивает через переводчика 73-летний Ли Хун Чан

- Да, действительно, такое несчастье произошло, - отвечает Витте.

- Скажите, пожалуйста, неужели об этом несчастье все будет подробно доложено Государю?

- Не подлежит никакому сомнению, что это будет доложено, и я даже убежден, что это было доложено немедленно после того, когда эта катастрофа случилась.

- Ну, у вас государственные деятели неопытные, - восточный гость сокрушается и качает головой. - Вот когда я был генерал-губернатором Печилийской области, то у меня была чума и поумирали десятки тысяч людей, а я всегда писал богдыхану, что у нас все благополучно, и когда меня спрашивали: «Нет ли у вас каких-нибудь болезней?» - я отвечал: «Никаких болезней нет, все население находится в самом нормальном порядке». Ну скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди? Если бы я был сановником вашего государя, я, конечно, все от него скрыл бы. Для чего его, бедного, огорчать?

Вскоре на место трагедии приехал Николай II и вся королевская рать. Катастрофа огорчила императора. Но не более. Из воспоминаний Витте следует, что празднества, назначенные на этот день, несмотря на колоссальное число погибших, отменены не были. Запланированный концерт под управлением известного дирижера Василия Сафонова прошел так, как будто ничего и не случилось.

Согласно правилам церемониала, в этот праздничный день также должен был пройти бал у французского посла графа Монтебелло. Все гадали, приедет ли император, или объявит, что-то вроде: «Оставь меня, старушка, я в печали». Великий князь Сергей Александрович Романов, московский генерал-губернатор, приехав к французскому послу, в беседе с Витте рассказал тому, что в течение дня все окружение императора уговаривает его бал отменить. Ну или как минимум самому на него не являться.

Никто, ни Витте, ни министры, ни сам великий князь Сергей Александрович, до последнего не знали, будет государь на балу или нет.

Император приехал. И даже грациозно станцевал с женой французского посла. Хотя по нему было видно, что он подавлен случившимся.

И все же царь объяснил своим верноподанным, что Ходынская давка - это, конечно, катастрофа, величайшее несчастье и тому подобное. Но оно не должно омрачать праздник коронации. «Ходынскую катастрофу надлежит в этом смысле игнорировать», - написал в своих мемуарах Витте (цитируя царя).

«При этих словах мне естественно пришла в голову аналогия между этим рассуждением и рассуждением, которое я слышал утром от великого государственного человека в Китае Ли Хун Чана», - пишет далее Витте.

Витте считал, что Николай II на самом деле принял свое негуманное решение под давлением великого князя Сергея Александровича, человека жесткого, принципиального и лишенного каких-либо сантиментов. Что именно Сергей Александрович, имея значительное влияние на Николая II, убедил того не отклоняться от сценария празднования своей коронации, даже несмотря на то что этот день стал одним из самых трагичных в жизни тысяч москвичей и гостей Белокаменной.

Всю вину за случившееся свалили на обер-полицмейстера города Власовского, а великий князь, генерал-губернатор Сергей Александрович, дядя царя, получил от императора высочайшую благодарность за «за образцовую подготовку и проведение торжеств».

Эта черствость «китайского» размаха стоила и тому и другому личной трагедии. Спустя 9 лет, в феврале 1905 года, великий князь Сергей Александрович Романов пал жертвой террориста, метнувшего в московского губернатора бомбу. А еще через 13 лет, в июле 1918 года, в Екатеринбурге вся царская семья Николая II была расстреляна в подвале дома инженера Ипатьева группой большевиков-психопатов.

История любит улыбаться - кажется, так говорил российский драматург Эдвард Радзинский.

Разумеется, оба убийства никак не связаны с Ходынкой, но являются логичной развязкой для правителей, согласных с принципом, который сформулировал китайский визитер Ли Хун Чан: «Ну скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди?»