Едешь по улицам, по бульварам, по переулочкам, по площадям едешь - отовсюду слышна киевская осень. Мой город, спасибо, что тебя однажды придумали.

На светофоре студент улыбнулся стеснительно и выдал мне брошюру: "Апокалипсис скоро! Покайтесь!" Извините, - сказал он. - Желаю вам самого доброго утречка!

На утреннюю прогулку по Майдану Незалежности женщина вывела утюг на веревочке. Клянусь вам! Настоящий утюг. Шли медленно, видимо, староват уже для быстрой ходьбы.

В проезжающем по мосту Патона троллейбусе девушка слушает музыку и даже не догадывается, что поет вслух. Троллейбус залит осенним солнцем. Троллейбус подпевает. Его пассажирам на работу на 10, а может и вовсе не нужно. Есть отчего петь. Есть отчего улыбаться.

С чьей-то праздничной ночи во дворе остались конфети и горки блесток. Теперь метла нашего дворника мерцает, как платье от кутюр. Теперь метла - звезда среди других метелок и говорит с ними свысока, и метет больше для виду.

Девушка идет по бульвару Леси Украинки. Девушка выпадает из туфель. Но какая же разница, божетымой, какой размер, если они новые, если осень, наконец, пришла и можно, теперь уже можно похвастаться.

В лифте молодой человек признается кому-то в трубку: Вера! Ты моя последняя надежда!

Я добавляю механически: и любовь.

Он замолкает. Я замолкаю.

- Вера, - говорит он. - Ты моя надежда. Да, Вера, и еще. Ты моя любовь.

Вера что-то отвечает, а он смеется, так радостно, так по-мальчишески и ясно, что все, вот все будет у них хорошо.