Свечку надо было обязательно поставить, а больше негде.

Московский поезд. Когда-то он приходил на первую платформу под голос вечно живого Кобзона и насчитывал какое-то невероятное количество вагонов. Теперь все изменилось. Платформа стала далеко не первой, а вагонов, больше похожих на экспонаты ретро-музея, всего шесть. Парочка мордоворотов в спортивных штанах и кожаных куртках, сплевывая семки, встречали какие-то полосатые сумки, размером с..., не знаю с чем сравнить. Огромные, короче. А я встречала парней "з вусами", которые волей какой-то судьбы ехали лечить ранение именно на таком транспорте с надписью "Москва". Бывает. Война же гибридная, ну и транспорт, соответственно, тоже. Сама поездка длилась несколько часов, но мои усатые не смыкали глаз, настороженно всматриваясь в лица соседей по купе. А вдруг замыслили чего. Попробуй тут, усни. С одной стороны, понятно, что народ вокруг в общем-то мирный, хотя и специфический. Некоторые вообще обычные люди, пользующиеся таким поездом, как проходящей электричкой.

- Приехали, к счастью! Здравствуйте! Дома почти.

На сбитых берцах крупные бурые пятна не оставляли никаких сомнений, откуда, что и по какой причине. Но почему-то я любовалась ими. Такими настоящими, большими, улыбчивыми, с пытливыми темными глазами из-под густых бровей. И еще мне почему-то жутко нравится, когда на голове накручен шарф или он по-другому как-то называется. Лицо сразу становится открытым. Давно замечала. Они с удовольствием шутили, периодически созваниваясь с кем-то и мгновенно переходя на украинский язык, а поговорив, продолжали меня развлекать на русском. Подружились. Я вообще люблю пообщаться с людьми. Иногда ловлю себя на мысли, что могу замереть в мясном магазине, например, завороженно рассматривая кого-то или вслушиваясь в диалог. Поэтому очередь, не терпящая замешательства, начинает меня яро подталкивать то ли пузом, то ли сумкой. В зависимости от наличия. Я прихожу в себя и быстро покупаю намеченный продукт, конечно если не заела эта предательская молния на кошельке, которому уже такое количество лет, что пора бы подумать о новом. Но душа прикипела.) И кожа хорошая. И даже фирма какая-то крутая, что мне, в общем-то, не свойственно. Это в те времена было важно, а сейчас как-то на второй план ушло. За ненадобностью.

- Что вы сказали? Задумалась, простите.

- Это Московского патриархата церковь?

- Да.

- Мы как-то, потеряв товарищей, все же решились в такую зайти. Не здесь, как вы понимаете. Свечку надо было обязательно поставить, а больше негде. Батюшка попросил выйти. Мы вышли. Сжав кулаки. Только дошли до ограждения, смотрим, а он нас догоняет. Ребята, говорит, простите ради Бога, я все вам сделаю, заказывайте, что считаете нужным, если не знаете - помогу. Там в храме могут присутствовать люди, которые не желают вам добра, а я, наоборот, помочь хочу. Идемте. Пожалуйста. Там у меня надежней будет. И вам спокойней.

- Пошли?

- Пошли. Он все сделал как надо, сказал, что обязательно наши имена произнесет на службе, а уже в одиночестве как за воинов помолится. Так что бывает и так. Хотя чаще, конечно, по-другому.

- Это уж точно.

- Вспомнилось вдруг. Долго ботинки стояли без дела. Еще после той вылазки нашей, когда бойцов потеряли. Или потеплело, или еще что-то. Взял вот недавно, глянул на подошву, а там листики прилипшие остались. Высохли только. Я аккуратно снял их.

- На память оставили.

- Оставил.

- Я бы тоже так сделала. Даже не знаю почему.

P.S. Волонтер Анна Теряник из Днепра практически с самого начала войны на Донбассе развозила раненых бойцов по госпиталям. За это время попутчиками Ани и ее друзей стали более тысячи человек, увидевших войну в лицо, а она записывала их разговоры в пути.

Так родился сборник рассказов "Попутчики. Книга о жизни, мечты и любви в сложные времена".