Очень трудно писать о терактах, не концентрируясь на том, кто в них виноват, кто именно их организовывал и проводил. Хотя, с точки зрения жертв, это, наверное, не имеет никакого значения. Крушение империй — плата за исходный империализм. Россия прошла через эти крушения дважды — в 1917–1918 и в 1989–1991 годах. И в первом, и во втором случае следствием распада империй и образования новых государств стали межнациональные конфликты и войны. Привычным инструментом борьбы за власть тех или иных группировок, институтов и лиц, претендовавших на лидерство, были теракты.

Читайте также: Українська хвороба короткопам'ятства. ФОТО

По сравнению с первым распадом 1917–1918 годов Россия в конце века вышла из крушения Советского Союза "сухой из воды" (хотя это справедливо покажется кощунством тем, кто стал жертвой этого второго распада). Счет шел уже не на десятки миллионов, как в революцию и гражданскую войну, а "лишь" на сотни тысяч. Вызваны эти жертвы были, по мнению одних, недораспадом Советского Союза и желанием каких-то автономных территорий отделиться от новой России. По мнению других, подпитываемым извне стремлением незначительного меньшинства — новых национальных элит — провозгласить независимость, захватить власть и отойти от Российской Федерации, став во главе отколовшихся суверенных государств.

Тем не менее нельзя избавиться от ощущения, что эти конфликты имели еще и непосредственное отношение к борьбе кланов и институтов за власть в самой России. Не случайно две самые кровавые внутрироссийские войны конца ХХ века, если иметь в виду пределы Российской Федерации, сформированной в 1991 году, первая и вторая чеченские войны, предшествовали, соответственно, президентским выборам 1996 и 2000 годов. Удивительным образом, ни первому, ни второму президенту войны эти не помешали победить на выборах.

Читайте также: Как коммунисты с воробьями воевали

Сегодня немногие помнят, что вступление российской армии в Грозный в 1994–1995 годах предзнаменовали незначительные (по нынешним кровавым временам) теракты в Москве. Но именно потому, что теракты 1994 года почти не запомнились и не остались в народной памяти, взрывы домов в сентябре 1999 года в России планировались как операция масштабная, как зрелище — в Москве и других городах — должное войти в российскую историю и стать началом новой эпохи: с кинохроникой, телевидением, интернетом и Ютьюбом. Раньше ничего подобного не было.

Как карточные домики складывались дома, до 22 сентября 1999 года, пока не случилась осечка в Рязани. В тот день закончилась волна терактов и началась война: 23 сентября российская авиация нанесла авиаудары по Грозному.

Сентябрьские взрывы 1999 года привели к инфляции в понятии "громкого теракта". До сентября 1999 года все жертвы терактов были "считаными", о всех потерях добросовестно докладывали новостные каналы. После 1999 года операции планировались только крупномасштабные. "Норд-Ост" в октябре 2002-го, Беслан в сентябре 2004-го — трагедии, не уступившие сентябрьским взрывам. Мелкие теракты не могли уже взбудоражить общество и заставить население требовать ответа на вопрос "кто виноват", причем ответ на этот вопрос становился все чаще неоднозначным.

Сентябрьские взрывы домов, прежде всего из-за рязянского эпизода, породили серьезное недоверие населения к официальной версии. По прошествии времени взрывы 1999 года "чеченским терактом" считало только российское правительство. Поисковая система Google на словосочетание "чеченский теракт сентябрь 1999" не дает ни одной публикации, хотя именно из-за этих взрывов российское правительство начало вторую чеченскую войну. Все последующие крупные теракты в России однозначными оказывались лишь в пункте о национальности самих террористов. Ответ же на вопрос, кто виноват в столь многочисленных жертвах, оказывался не очевидным и свидетельствовал о глубоком недоверии к правительству, не способному предотвратить массовую гибель собственных граждан.

Это недоверие составляет главный урок и итог сентябрьских взрывов 1999 года. Оно создает неимоверный дискомфорт населению, не всегда понимающему, кто именно и с какой целью совершает против него подрывы и возвращает нас все в тот же порочный круг, с которого я начал этот очерк: с точки зрения жертв, это, наверное, не имеет никакого значения; но то, что российские граждане, по крайней мере их часть, готовы подозревать в терактах собственное правительство или отдельные его звенья, ставит перед руководством государства задачу, как мне кажется, невыполнимую на нынешнем историческом этапе — восстановить доверие граждан России.