Очень раннее, ещё предрассветное утро, бодрит своей весенней свежестью. Вылезая из волонтёрского, порядком потасканного и боевого внедорожника (с именным номером моего провожатого) с третьего раза закрываю "уставшую" пассажирскую дверь. Именной номер - это что-то мальчишеское и залихватски-наглое. Мол: "Знаю я, что вокруг полно доброжелателей, постоянно сливающих моё перемещение. Мне наплевать! Я на своей земле!"

Из небольшого брошенного впопыхах дома, в пригороде Донецка, по одному, не спеша, выходят мои сегодняшние попутчики. Вернее они - танковый экипаж, а "попутчик" у них я. Приветливо здороваются, рассматривая меня с легким любопытством.

Читайте также: У Захарченко появились новые фантазии насчет Украины  

- Кофе будешь? - переходит сразу на "ты" командир танка. - Молотый, ты не подумай!

Их неспешность и повседневность в движениях, способна обмануть только тех, кто впервые собирается в бой. На самом деле, каждый из них предельно собран и полон понимания своей персональной ответственности. Моё присутствие только добавляет каждому из них лишнего волнения. Понимая это, чувствую себя неловко, проглатывая очередной, наверно уже двадцатый вопрос, вызванный нервным любопытством.

- Ну всё, по местам, - командует самый молодой в команде. И для того что бы видимо немного смягчить, добавил - Мы уже немного задерживаемся.

Следую за всеми, глазами пытаясь отыскать наш следующий транспорт. Вот он - неброский, совсем рядом, в густой тени деревьев. Вокруг хорошо читаемые следы вечерней подготовки. Вот тут работал механ, проверяя и снова перепроверяя свои лошадиные табуны. Тут готовили и заряжали БК. Аккуратность и обстоятельность этих действий тоже "читается", как следы на снегу и придают мне дополнительной уверенности в предстоящей вылазке.

Грамотно прогретый заранее танк, взревел и почти без задержки мягко тронулся. На удивление быстро и очень виртуозно, мы лавируем маленькими улочками. Во время всех этих маневром мне казалось, что ствол то и дело неминуемо зацепит, что то впереди. Но "драйвер" виртуозно выполняет этот непростой слалом, ни на секунду не снижая скорости. На башне нас двое и мы тоже постоянно в движении - уклоняемся от внезапных веток, балансируем на плавно покачивающейся броне.

Читайте также: Окупований Донбас: Абхазія вже близько. ФОТОФАКТ  

Выскакиваем на прямую, вдоль вспаханного поля дорогу. И вот нашей скорости может позавидовать уже не один кроссовер. Бодрящий ветер, монотонный рёв трансмиссии и слезящиеся от холодного ветра глаза! Светает...



Наш молоденький командир уже в который раз поглядывает на часы. Этот повторяющийся жест, пожалуй, единственное, что выдаёт его переживания. Парень, который по своему возрасту мог бы спокойно быть моим сыном, ведёт в бой танк. И всё это происходит у меня дома, в моей совсем мирной и такой гостеприимной стране!

От таких невесёлых мыслей меня отвлекают несколько коротких команд по радио разными голосами. Только сейчас понимаю, что мы не так одиноки и являемся лишь небольшим элементом в какой то по военному шахматной партии.

- Сейчас держись!

Слышу голос соседа слева и еле успеваю схватиться за что то.

"Очень вовремя!" Мелькнуло в голове - секундой позже и я бы улетел с круглой башни. Держаться удаётся только одной рукой, вцепившись изо всех сил в единственную маленькую ручку открытого люка. Вторая - придерживает большую камеру. Похоже, мы подъезжаем. Не снижая скорости, вылетаем на какую то высотку. Старый террикк, заросший со всех сторон, хорошо прикрывает парой холмиков по бокам. Прямо перед нами открывается потрясающий вид. И только теперь я начинаю понимать всю эстетику замысла. Солнце ещё не вышло из-за левого холма, но при этом вовсю освещает такой же террикон напротив нас, на удалении около пяти или шести километров.

В голову приходит, что это место было свидетелем сотен романтических утренних рассветов, когда парни, счастливые обладатели папиных авто, привозили сюда своих любимых, рассчитывая на их снисходительность, под размягчающим влиянием вот этой предрассветной красоты. Мой же "парень" привёз меня совсем за другой картинкой. Из обрывков фраз, порядком поднаторев за три года войны, что бы не задавать лишних вопросов, вникаю в суть происходящего. Мы охотимся за некой перемещающейся целью, которая постоянно и сильно нас "беспокоит". Скорее всего - это мобильная батарея, на след которой удалось выйти нашей разведке. Похоже, что такие кошки-мышки тут привычное дело. Мы остановились, механ перевёл двигатель в другой режим. Память в доли секунды классифицирует этот звук. Хлопок по плечу и я уже на земле, выбираю удобную позицию для съёмки, внимательно всматриваясь в густую весеннюю растительность под ногами.

"Гостеприимства никто не отменял", повторяю про себя, что бы не дать волне адреналина затмить предосторожность. По вытянутой руке командира танка, который уточняет последние указания, понимаю примерно место нашей цели. Как всегда, краем глаза, на автомате ищу место, что бы нырнуть в случае непредвиденной "обратки".

Как бы вы не ждали первого выстрела, он всегда будет неожиданным. Приходящий с первыми спазмами от удара взрывной волны в диафрагму. Обжигающий теплом вспышки и поиском лучшего равновесия для следующего выстрела. Двадцать шесть. Эта цифра выжжена в моей памяти на всю оставшуюся жизнь. Именно столько снарядов в БК танка, находятся в автоматической системе заряжания. Почему я так хорошо запомнил эту цифру? Потому, что после двадцать какого то выстрела, я отчётливо слышу выходы вражеской арты. Подбежав ближе пытаясь перекричать работающий двигатель, хочу предупредить экипаж. Удаётся не сразу.

"Только бы миномёты, тогда у нас есть ещё с полминуты." Старший, услышав меня, даёт команду продолжать.

"Ещё пару выстрелов осталось" - скорее показывает он мне, чем говорит. И от этой стальной выдержки его место в моём человеческом ранге, просто взлетает. Продолжаю снимать, не закрывая второго глаза. После следующей пары выстрелов, отмечаю взмах руки. Дважды повторять не приходится. Мухой взлетаю на башню (насколько это возможно в тяжелом британском бронике) и про себя повторяю: "Цигель, цигель!"

Рывок задом, разворот и рывок вперёд. Все это - почти без остановки. Держусь, вцепившись в выступающие части башни даже пальцами ног. Ощущение, что мы не едем, а плывём по очень крутым волнам. Башня, ствол и корпус танка работают слаженно, как один организм. Аккуратно вписываемся в узкие повороты, в которые-то и на ползущей скорости влезть таким стальным буцифалом - нереально. Но мы точно влетаем в эти ворота из деревьев и столбов, сначала подныривая стволом и лишь через мгновение, доворачивая всем корпусом. Пролетев пару километров, вижу, как экипаж потихоньку начинает выдыхать. Сначала из башни выныривает один боец, чуть позже другой. Кто то закуривает. И только сейчас я вижу первые лучи восходящего солнца. И несмотря на эту красоту, стократно усиленную лошадиной дозой адреналина, я абсолютно точно понимаю, что не хочу такой красоты, для своего сына. И мне стыдно, за то, что этот парень рядом со мной, моложе нашей независимости, уже третий год воюет. Художник по образованию он рисует совсем другие картины. И виноваты в этом мы! Все те, кому уже хорошо под полтинник. Ведь это именно мы побеждённые нашим собственным конформизмом и жадностью, не выполнили своё домашнее задание. И эти мальчишки исправляют наши ошибки, скрипя зубами, скрывают боль в своём титановом бедре.