Вечер 50-летия Дмитрия Гордона даже для него – моего давнего друга, великолепного журналиста – получился на удивление живым, разноцветным. Увидеть столько очень разных лиц вместе – для меня в России вещь, которую я даже представить себе не могу. Да и вся обстановка в Киеве усиливала во мне давно живущее где-то в глубине души чувство того, что украинская политика, как и российская, – очень разные, но в то же время и очень похожие.

Они обе какие-то ненастоящие. Но ненастоящие они по-разному. Украинская – немного театральная. В ней много того, что называется бурлеск. Российская же, наоборот, напрочь лишена жизни, она суровая. Ей положено быть как можно дальше от человека – где-то далеко от него: в Зимнем дворце или в Кремле за высоким красным забором.

Читайте также: Почему не стоит восхищаться Собчак

Украинская же все время выплескивается на улицу и всякий раз в ней есть что-то карнавальное. Российская – угрюма и насуплена, а потом срывается в "бессмысленный и беспощадный русский бунт", который "не дай вам бог увидеть". Соединение того и другого – украинского бурлеска и российского бунта – небезопасно, потому что может превратиться в кровавую драму, как это и случилось: в Москве – в 1993-м, в Киеве – зимой 2014-го.

Подумалось: вот если бы российской политике добавить немного бурлеска украинской, а украинской немного больше суровости российской – может быть, и получилось бы "новое политическое мышление". Не соединяется пока что. Может быть, и слава богу, что не соединяется. Но вынужден признать, что в Украине как-то веселее.

Вспомнилась сцена из бессмертного шедевра Горина и Захарова поздней советской поры "Тот самый Мюнхгаузен". Помните, герцог спрашивает у своего министра: "Почему арестованный идет с оркестром?" "Понимаете, – отвечает находчивый министр, – сначала предполагались праздники, потом аресты. Пришлось все это объединить".

Читайте также: О чем тщетно мечтают крымские коллаборанты

И, конечно, слова самого барона Мюнхгаузена о том, что Мюнхгаузен славен не тем, что летал на Луну, а тем, что никогда не врет.

"Я понял, в чем ваша беда, господа. У вас слишком серьезное лицо. Серьезное лицо – это не признак ума, господа. Все самые большие глупости на Земле совершались именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!"

Спасибо, Дмитрий Ильич, за новое измерение политик, обретенное мной на твоем юбилее.