В январе-феврале майданного 2014-го представители старой сытой Европы ещё не ощутили, что Москва приготовилась диктовать новые правила жизни не только Украине. Иностранные послы и разного рода высокопоставленные представители некоторых европейских государств предпринимали регулярные попытки примирить восставший народ с коррумпированным и, по сути своей, криминальным режимом Януковича, находящимся под контролем Кремля.

Очень уж хотелось потушить разгорающийся в Украине пожар, но совсем не хотелось утратить возможность зарабатывать на потоках очевидно коррупционных денег из Украины и России. Вспоминать, что на личных и офшорных счетах приближенных Януковича, открытых в некоторых европейских банках, оседают украденные у народа деньги, вообще было не принято.

Читайте также: Нам потрібна хірургічна операція, тому що в організмі під назвою "Україна" почалась гангрена – Віктор Шишкін

Отдельные формальные лидеры Майдана, чрезвычайно озабоченные личными политическими перспективами, регулярно участвовали в этих плясках с послами на тему примирения непримиримого.

Для визуализации якобы достигнутых результатов периодически громко объявлялось об освобождении административных зданий, занятых митингующими. Вот только с протестующим народом об этом никто не договаривался (Минские договорённости никому не напоминает?).

Аккурат к очередному анонсу «достигнутых договорённостей» майдановцы заняли здание Министерства АПК на Крещатике, а двумя днями позже – Минюста на Городецкого. Что делать? Протестующие отказываются покидать здания, европейские эмиссары теряют лицо, номинанты в новую верховную власть – поддержку своих амбиций, а шатающийся режим начинает злобно лязгать зубами и готовится использовать подвернувшийся повод для силовой зачистки.

На штабе обсуждалось три варианта выхода из кризиса.

Первый – попытаться уговорить. Но желающих этим заниматься особо не наблюдалось – один ещё не забыл вкус огнетушителя, а другого – с выражением исторической значимости на лице народу иначе как издалека с трибуны или через телевизор лучше было не показывать.

В качестве второго варианта, озвучили предложение Порошенко, который в штаб допущен не был, но послам свою значимость в решении вопроса всячески пытался продемонстрировать, – предложить митингующим за освобождение Минюста 100 тысяч долларов. Идею отмели по причине высокой вероятности отказа в физически нелицеприятной форме и 100%-й вероятности «кидка» со стороны Порошенко.

Третий вариант, ещё похлеще, – освободить силой, а по сути, инициировать серьёзный раскол в среде протестующих.

В общем, идти пришлось тому, кто больше всех настаивал на переговорах, т.е. мне. Договориться и фактически освободить здание Минюста удалось в тот же день, 27 января. Вопрос с МинАПК отложили на несколько дней.

И тут, неожиданно, 29 января, одному из деятелей Майдана стукнула в голову идея продемонстрировать личную решительность – начался штурм здания силами подконтрольной ему бравой сотни.
В ход пошли взрывпакеты. Защитники здания через открытые окна второго этажа ответили водой из пожарных брандспойтов. Когда добежал от Жовтневого, холл МинАПК уже был разгромлен, все залито водой.

Идиотский штурм удалось остановить и начать переговоры. Сложность состояла в том, что в огромном многоэтажном здании МинАПК находилось больше шестиста протестующих из разных регионов с разными командирами, которые лишь до некоторой степени влияли на настроения людей, каждый из которых самостоятельно приехал на Майдан. Всех их объединял выстраданный призыв «Банду геть!», а отнюдь не желание вести с этой бандой переговоры.

Люди были разные: разговорчивые и агрессивно-замкнутые, молодые и старые. В одном зале расположилась команда приехавших защищать свою страну дедов в национальных одеждах с седыми вусами, шаблями и бандурами – просто святые на этой разгорающейся войне.

Ко всем пришлось искать подход. Разговоры заняли весь день и закончились тем, что практически каждому пришлось лично пожать руку и со словами благодарности провести к выходу.

Почему вспомнил и написал об этих событиях? Да потому, что как во времена Януковича, так и сейчас отсутствует не то что культура общественного диалога, но даже понимание его необходимости, желание и способность его вести.

В воюющей стране, разделённой линией фронта, такой диалог особенно важен, и общество, идущее ради своей страны на огромные жертвы, имеет право на правдивую информацию о планах и действиях власти и на то, чтобы она к общественному мнению прислушивалась и с ним считалась.

Читайте также: The Washington Post: Украина в 2014 году: тайные стороны российской кампании по дезинформации

Но не меньшая проблема в готовности и способности разных общественных групп цивилизованно общаться друг с другом.

Первые недели работы дискуссионной платформы Центр деоккупации и реинтеграции временно оккупированных территорий, на которой идёт выработка альтернативной минской формулы общественно приемлемой программы реинтеграции временно оккупированных_территорий, продемонстрировали другой срез проблемы.

Ладно бы ещё боты – те, убогие, хоть за деньги стараются. Но многие участники обсуждения, видимо, считают такие инструменты самовыражения, как фейсбук, площадками для демонстрации собственных рефлексов, а не мыслей. При этом отсутствие мыслей, зачастую, пытаются замаскировать как можно более забористым оформлением своих эмоций.

Так что, если хотим изменить страну, надо понять что общественный диалог – это не набор монологов. И вести его желательно цивилизованно.