Инцидент, произошедший намедни в Станице Луганской, когда "министр иностранных дел" и "омбудсмен" самопровозглашенной "ЛНР" спокойно перешли через линию разграничения на территорию, подконтрольную Украине, и по-хамски доказывали главе местной РГА, что Станица и Счастье – их, да и вообще они могут здесь делать почти все, что угодно, взорвал наше информационное пространство.

Впрочем, проблема, вышла на поверхность в рамках разведения войск в Станице, не одна. И это – не только отдельные факты передвижения через линию разграничения, хоть они и беспрецедентные, а главное – неслыханно наглые. Собственно, речь пойдет именно об этом – об обнаженных нервах прифронтовой зоны. Об этом в своем блоге для НВ пишет Мария Золкина.

Безопасность в новообразованной "серой" зоне

Для украинской стороны разведение войск именно в Станице Луганской было настолько чувствительным вопросом ввиду одной особенности этой местности: после разведения в искусственно образованной "серой" зоне оказывались улицы с реальными местными жителями, собственно как и сам подход к населенному пункту. Фактически в Станице оставался "обнаженный" тыл. И как этот тыл защитить, не было понятно ни до разведения сил, ни после.

Именно поэтому для местных властей и местных жителей ключевая проблема заключалась даже не в том, что военные должны были отойти вглубь подконтрольной Украине территории, а в отсутствии ответа на вопрос: а кто вместо них? Кто вместо военных будет гарантировать безопасность и правопорядок на этой территории?

Читайте также: Чітко спланована провокація Кремля, – експерт про причину порушення перемир'я

В п. 8 Рамочного соглашения Трехсторонней Контактной группы о разведении сил и средств от 20 сентября 2016 года говорится четко: после завершения разведения военнослужащие Вооруженных Сил Украины и представители незаконных вооруженных формирований ни при каких обстоятельствах не могут находиться на соответствующих участках (это разрешено только офицерам Общего центра контроля и координации).

Читаем еще раз – военнослужащие ВСУ. Теоретически это должно (или могло бы) означать, что представители любых других силовых ведомств Украины (полиция, Нацгвардия, СБУ, в частности) беспрепятственно могут пребывать там и выполнять свои обязанности на этих участках.

Впрочем, не тут то было, и по факту сегодня ни один из указанных силовых или правоохранительных органов не работает на этой территории. Переговоры в Минской Трехсторонний Контактной группе в рамках разведения сил и средств четкости не прибавили. И почему-то на выходе никакого конструктивного решения до сих пор нет.

Рафинированный вариант – предложить полиции работать в этой "серой" зоне исключительно со спецсредствами и без оружия – энтузиазма у полицейских, разумеется, не вызовет, ведь кто может гарантировать безопасность уже самим представителям полиции, если на этот участок совершенно свободно теперь может заходить любой со стороны так называемой "ЛНР"? Именно поэтому такие наглые провокации, как визит самопровозглашенных "министра иностранных дел" и "омбудсмена" псевдореспублики стали возможны.

Разведение произошло без должного механизма обеспечения охраны правопорядка на демилитаризованном участке. Следовательно, сегодня по факту любой со стороны "ЛНР" может спокойно и, скорее всего, без последствий приходить на украинскую территорию. На самом деле здесь можно возразить, что это, мол, "серая" или транзитная зона, где никто никого не арестовывает, потому как до украинского КПВВ эти люди не доходят. Более того, такие "серые" зоны давно существуют на других участках, и люди, к сожалению, иногда привыкли жить между двумя мирами, в ситуации фактического безвластия. Впрочем, ситуация не столь однозначна в Станице и вот почему.

Во-первых, линия разграничения территории на подконтрольную и неподконтрольную Украине проходит по середине реки Северский Донец. Соответственно, пересекая ее кто-либо попадает сначала не в транзитную зону, а все-таки на территорию, где в полном соответствии с Минскими соглашениями – юрисдикция украинских органов власти.

Во-вторых, к разведению войск украинский КПВВ стоял на том же месте, что и сейчас. Еще раз: КПВВ остался в том же месте в рамках отвода войск, его это не касалось, потому что это не военное сооружение. И вот раньше большая часть территории в направлении моста была подконтрольна Украине не только на бумаге, но и реально: там находились и военные, и любые другие силовые и правоохранительные структуры. То есть за украинским КПВВ не начиналась в привычном для других участков фронта транзитная зона. Сегодня же отступление военных фактически привело к отступлению всех.

Так, с 2016 года доступ Украины к мосту был ограничен (об этом – ниже), но до крайней позиции военных ничто ни в рамках Минских соглашений, ни на практическом уровне не мешало работать украинской полиции или СБУ. Сегодня же, как уже стало понятно, ситуация кардинально изменилась. И хотя официальный ответ СБУ об инциденте с визитом фейковых "чиновников" настаивает на том, что они не задержали лиц, находящихся в розыске якобы из-за понимания, что это провокация (не знаю, какое отношение понимание мотивации преступника имеет к необходимости осуществления соответствующих действий к нему, но сейчас не об этом), но вполне понятно: "серая" зона сегодня остается такой во всех возможных смыслах.

Мост "перемирия"

Другая проблема – это зловещий мост, соединяющий временно оккупированную и подконтрольную Украине территорию. Украинская сторона не имела возможности его ремонтировать раньше, потому что блок-пост "ЛНР" в 2016 году поставили на берегу, возле моста, вопреки договоренностям в Минске. Однако и сегодня возможности такой нет. Украинские проектировщики только с третьей попытки смогли осмотреть весь взорванный мост: сторона оккупантов их элементарно не допускала. Но даже после этого ремонтные работы отнюдь не стали более реалистичными.

Первое, и главное – оккупанты так и не выполнили все условия провозглашенного разведения сил. Фортификационные сооружения на участке разведения так называемая "ЛНР" так и не разобрала. Блок-пост боевиков стоит там, где и стоял: сразу за пропастью, на подконтрольном им берегу реки Северский Донец. Формально они перенесли свой пропускной пункт дальше, к всем известной горе Князя Игоря, а на этом блок-посту якобы оставили "гражданских" и вроде бы без оружия. Продали всем воздух, одним словом, потому что к реальной очистке территории от военных и оборонных сооружений это никакого отношения не имеет. И местные отлично это знают, что просто разобрать свои укрепления, как это сделала украинская сторона, не получится: боевики заливали свои укрепления бетоном, в 2014–2015 годах там проводилось полноценное строительство тех же фортификационных сооружений, которые сейчас они и не думали разбирать. Следовательно, никакие дедлайны, которые украинская сторона пыталась предъявить России для начала ремонта моста, не действуют.

Сейчас началось разминирование территории – еще одно необходимое условие для ремонта моста, впрочем, как это выглядит на практике? А на практике украинские сотрудники МЧС работают на участке исключительно до моста, по обе стороны дороги, ведущей к этому мосту. А вот дальше – под самим мостом и в сторону от него на территории, которая должна контролироваться Украиной, наших специалистов опять же до сих пор не допускают. Не допускают по очень простой схеме: регулярно передают через представителей наблюдательной миссии ОБСЕ "сообщение" о том, что они, то есть оккупанты, украинским специалистам спускаться развалившимся мостом не позволят. Что значит "не позволят", подробно объясняют, но всем, включая миссию ОБСЕ, понятно, что проверять не стоит – главарь "ЛНР" уже объяснял недавно, что попытки Украины начать ремонт моста в Станице будут расценены как акт агрессии против фейковых образований. Вот и получается: разведение сил объявили и с одной стороны, то есть украинской, полностью реализовали, но дальше – дело упирается в сопротивление стороны агрессора и невозможность повлиять на это.

Инструменты давления на Россию: или они вообще есть?

Эта часть статьи могла бы быть очень короткой, в двух словах – пока же нет. Нет у нас сегодня возможности повлиять на позицию России даже по отдельно взятому вопросу: реального разведения сил и начала ремонта моста. Впрочем, отсутствие таких механизмов давления весьма показательно, поэтому на этом стоит все-таки остановиться.

Читайте также: Більше за несправедливість в масштабах держави людей дратує лише її безсилля – Кулеба

Красноречива в этой истории реальная способность СММ ОБСЕ и то, какую фактическую роль такая миссия с ее нынешним мандатом может выполнять в рамках только потенциально возможной реинтеграции. И это роль – явно заднего плана. Полноценно верифицировать отведение сил так, как это записано даже в уже упомянутом Рамочном соглашении, ОБСЕ не может – полного доступа ко всем участкам по ту сторону реки в них до сих пор нет. Заставить разобрать соответствующие фортификационные сооружения – тоже.

По факту СММ ограничилась объявлением начала разведения с обеих сторон, но точно не горит ни желанием, ни намерением фиксировать отсутствие надлежащего его выполнения или признать, что одна из сторон своих обязательств не сдержала. На местном уровне представители миссии ограничены функцией наблюдателей того, что видеть позволено, а также своеобразных почтальонов, передающих вердикты одной стороны (как о недопуске к мосту) – другой.

Можно ли вести предметный диалог о какой-либо модели реинтеграции без диалога о третьей стороне – гаранта таких договоренностей с реальными или хотя бы более расширенными, чем у нынешней СММ ОБСЕ, полномочиями, вопрос, по-моему, риторический. Недостаточно просто достичь договоренности, даже в нормандском формате – нужен еще и зрячий, а не слепой арбитр с желтой и красной карточками, а лучше – с хорошим кнутом.

В противном случае история с разведением сил в Станице Луганской станет предисловием к общей схеме деоккупации: гарантий нет, механизмов давления на агрессора, чтобы он полноценно придерживался своей части обязательств – тоже, а поле для любых действий и маневров ограничено формулами "вам разрешили" или "не разрешили", переданными через миссию с непригодным для деоккупации мандатом.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram