Это - наблюдение по собственному опыту, относящееся исключительно к взаимодействию один-на-один с пропагандистами в интернете. Никаких обобщений. Только о пропагандистах.

Так вот: это известный риторический прием: обвинить собеседника в чем-либо, навесить ярлык, и пусть отмывается. Отмывающийся автоматически чувствует себя в приниженном положении, начинает копаться в себе, оправдываться, и отравленную пилюлю он проглотил. На стороне обвиняющего оказывается моральное преимущество. Хоть он и кругом неправ. Это я вот к чему:

• Если собеседник может написать «независимость Южной Осетии», но пишет «незалежная Украина», «незалежность» или «самостийность» - это враг, который хочет тебя психологически сломать и отказывает тебе в праве разговора на равных. При чем делает это на чисто расистских основаниях. Ни как не иначе. Спорить здесь бесполезно и вредно, нужно ставить в игнор. Не давайте себя отравить.

• Если кто пишет «Малороссия» или «малороссы» - это враг, который хочет тебя унизить и поработить. Потому как ни СССР, ни Российскую Империю в Кремле не планируют, а планируют классическую колониальную империю образца 18-19 века. Спорить здесь бесполезно и вредно, нужно ставить в игнор.

• Если кто поливает грязью Евромайдан - это враг, который отказывает украинцам в праве на самоуважение.  Спорить здесь бесполезно и вредно, нужно ставить в игнор. Потому как Евромайдан не от того, что хотят франкфуртских сосисок по дешевке, а от того, что больше так жить нельзя. Гопники при власти достали всех и каждого. И плевать я хотел, если он «не разобрался». Если можешь писать на интернете и берешся рассуждать, обязан сначала разобраться. То же относится к обвинениям в Рунете в адрес Тани Черновол и к дифирамбам Беркуту.

В общем все сводится к старому правилу: «Не корми троля». Это не значит, что их не нужно читать. Нужно знать планы врага и соответственно реагировать у себя. Но время диалогов и споров уже закончилось. Так всегда бывает при разводе: сначала споры, выяснения отношений, попытки что-то спасти, а потом - холодное осознание того, что спасать уже нечего.