Я ехала  в метро в конце вагона; в начале вагона был какой-то шум, кто-то с кем-то ругался, а кто-то помогал ругающимся. Рядом со мной стояла пожилая женщина. Она не то чтобы была неприметная - обычная, без налета нашего майдановского колорита: седые волосы, короткая стрижка, очки. В толпе не заметишь. Вдруг она как закричит на весь вагон: « Слава Украине!».

 Весь вагон тут же, как само собой разумеющееся, хором ответил: «Героям Слава!»  И после этого в вагоне воцарилась тишина. Я только тогда обратила внимание на женщину и рассмеялась. Вы, говорит она, смеетесь потому, что я их  так успокоила? Все сейчас в состоянии стресса, а это, как ни странно, всех сразу бодрит и успокаивает. Да я не поэтому улыбаюсь, говорю я, я просто себе представила именно Вас в вагоне московского метро. Там могли бы так? Представляете, какие бы Вы там увидели лица? Она улыбнулась и рассказала, что у нее в Москве живет сын. Мы, говорит, звоним ему с мужем и говорим, что это мы - твои бандеровцы.

Мы вышли из  метро, она шла на Майдан. Несла детям пирожки и рассказывала, как они с мужем  каждый день переживают за все происходящее в стране. Мы разговорились.

- А муж Ваш тоже на Майдане сейчас?

- Нет, хотя он сейчас только этим Майданом и живет. У меня муж лежачий - уже третий год. Он на 20 лет меня старше. Ему 93-й год. Но Вы себе не представляете, какая у него ясная голова до сих пор. Господь уже забирает по частям его у меня. Жить в нем осталась только голова, да трепещет еще в неподвижном теле его доброе сердце. Он сам себя  в шутку называет «голова профессора Доуэля». А ведь когда-то я его за эту голову и полюбила.

- Расскажите мне вашу историю любви.  Мне очень интересно.

- О, это было так давно. Он был моим руководителем в одном научном институте. Мне было ужасно неловко, что я влюбилась во взрослого, да к тому же еще и женатого мужчину, поэтому я никому об этом не говорила. Он был очень умен, и  меня так завораживал его голос, его манера тихо говорить и при этом так уметь сказать, чтобы не произнести ни единого лишнего слова. Я все время оставалась после работы, когда оставался он, только для того, чтобы быть рядом с ним. Хотя у меня тоже тогда уже  был муж, но я больше времени проводила на работе, чем дома. Я была уверена, что моя любовь к этому человеку так и останется моей тайной для всех.

Но случилось несчастье. У него погибла жена. Он остался с сыном, сильно горевал и даже начал выпивать. Как-то я не выдержала и решила зайти к нему поговорить. Было поздно, рабочий день закончился, а он сидел в кабинете. Я и зашла без стука. На столе стояла бутылка коньяка. Помниться, что я попросила его налить мне. Выпила для храбрости и призналась ему в любви. Сказала, что не могу видеть, как он спивается. А после монолога встала и ушла. Он пришел на следующий день на работу, попросил меня зайти к нему и сказал: Наташа, переезжай сегодня ко мне.

Я только кивнула и в тот же вечер переехала. А он мне потом сказал, что если бы я сразу не переехала, если бы он заметил на моем лице хоть тень сомнения, то больше никогда бы мне этого не предложил. Но у меня не было сомнения. Я любила, поэтому все остальное значения не имело. Я с тех пор ни разу в жизни не пожалела об этом. Родила сына, потом дочь и его сын тоже жил с нами, пока не окончил школу, а потом уехал в Москву и поступил там в университет. Тогда мы еще жили в СССР. Так потом и остался там жить. Теперь каждый год приезжают к нам летом в отпуск и говорят, что им и море не надо, так им Днепр нравится. Живем мы на набережной прямо у самого Днепра. У нас уже пятеро внуков и четверо правнуков.

Мне подумалось: кажется, мне повезло встретить счастливую женщину. На Майдане ведь всякие есть. Интересно, кого же больше - счастливых или несчастных? Майдан он ведь как пауза в нашей личной жизни. В ней все останавливается, словно застывая. Мы просто сидим и смотрим на происходящее, а происходящее смотрит на нас.  Есть такая особая форма театрального искусства, которая называется  плейбэк, иначе говоря, можно это назвать интерактивной импровизацией. Это такая форма искусства, когда желающие зрители рассказывают свою историю из жизни, а актеры после этого воплощают этот рассказ на сцене. Майдан по сути огромный плейбэк со сценой и зрителями. Здесь у каждого своя история. И мой ЖЖ уже в некотором роде плейбэк с Майдана, с той только разницей, что я не играю роль, а пишу ее. Неповторимого и яркого сценического действия я дать не могу, но могу, наверное, что-то личное и сокровенное, что-то очень обыденное и прозаичное сделать зримым, глубинным и вечным.

Писать о счастье и о счастливой любви - это сложно. Что можно написать, кроме, ах, как они любили! Мы же знает из классики, что  «все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастна по-своему».

- Пани Наталья, в чем секрет семейного счастья?

- Не знаю. Мне кажется, что главное - это никогда не соревноваться ни в чем с мужем, делая его своим конкурентом, а быть единым целым  с ним, дополняя и понимая его. Мне это удалось, хотя мы очень разные. Он - вселенная. Я не могу оставлять его надолго не только потому, что за ним ухаживать нужно, а потому что с этой вселенной кто-то должен все время находиться рядом. Кто-то должен записывать то, что еще таит в себе этот рассудок, пока  вечность его не поглотила.

Мне очень захотелось увидеть ее мужа, поговорить с ним. Меня пригласили. Мы проговорили четыре часа. Сначала говорили о моем и, как оказалось, его тоже любимом Хэмингуэйе, а потом говорили о Майдане и о том, что с ним делать дальше, а потом о том, какие мы все бандеровцы. Этот человек действительно вселенная. И, кажется, мне не доводилось видеть личность более сильную, чем этот угасающий старик. Жаль, что никому, кроме его близких, до него нет дела.  Мне он очень помог кое-что понять.  У таких людей нужно учиться быть счастливыми. С ними понимаешь, что одни чего-то всегда ждут, другие - ищут, а такие как они находят его повсюду. Сейчас. Иначе не успеешь.

Я должна завершить его, сказала мне пани Наталья, провожая меня. Я только боюсь, что со мной может что-то случиться раньше, чем он меня покинет. Что с ним тогда будет? Я ответила: не думайте об этом. Если такое и произойдет, то ничего уже с ним потом не будет. Он это просто не переживет. Он уйдет с Вами в один день.