Данная статья впервые была опубликована на украинском языке в газете «Вечерний Киев» 6 ноября 1998 г. и с тех пор является обязательной для изучения на факультетах журналистики в Украине.

Казалось бы, простой вопрос. Все понимают, что перевести с русского языка на украинский язык учебники и другую литературу может быть дорого, а у державы и так денег нет. Так не является ли расточительством заниматься переводами на украинский язык, тем более, что практически все знают русский?

Почему же тогда страны Малой Европы пользуются своими национальными языками? Неужели капиталисты, которые умеют все считать, такие богатые или глупые, чтобы сорить деньгами, делая фламандские, валлийские и другие переводы?

Посмотрим какие деньги теряет Украина, используя русский язык и какие выгоды экономического характера она может иметь от употребления украинского языка. Рассмотрим три основных подхода к этому вопросу: сугубо экономический, научный и технологический, генетический.

Что касается первого экономического фактора, то начнем со «странного» вопроса: с какого языка нам лучше переводить существующие учебники и другую литературу? Наверное, не с русского. Скорее всего, с английского, меньше с французского, немецкого, испанского и японского. Почему? А потому, что русскоязычная литература отстала в абсолютном большинстве направлений от мировой самое малое на 20 лет, а в среднем — на все 50. Так может, выгоднее все же брать знания у более развитых стран?

Теперь стоит вопрос: на какой язык выгоднее переводить — не на русский ли? Ответ на этот вопрос зависит от того, кто будет платить за перевод. Допустим, что это делает иностранная фирма, заинтересованная в распространении своего товара на просторах всех бывших социалистических стран. Таким фирмам выгодны русские переводы. Но кому она поручит делать этот перевод? Вы когда-нибудь слышали, чтобы английская фирма, выходящая на французский рынок, доверяла немцам делать французские переводы? Поэтому российские переводы такие фирмы делают большей частью в Москве или Санкт-Петербурге и практически никогда в Украине.

Таким образом, мы приходим к очень интересному выводу: употребляя украинский язык, мы вынуждаем иностранцев делать инвестиции. Какие же возможны размеры таких инвестиций?

Позволим себе привести пример, виденный лично. Одна средних размеров фирма выпускает около 1500 названий лекарств. Она распространила инструкции для докторов и для больных на русском языке. Но тут неожиданно маленькая Чехия отказалась от такой продукции; а доктора и больные пересылали всю эту литературу назад на фирму, требуя чешского пояснения. На каждый тип лекарств необходимо было составить 2 страницы пояснений для больных и около 10 страниц для докторов, плюс каталоги. В общей сложности — около 20000 страниц текста. Даже если посчитать по 2$ за страницу перевода, то это дало Чехии прибыль в 40000$. Столько же стоило редактирование текстов, а с налогами в бюджет один только перевод обошелся фирме в 100000$. Дальше выяснилось, что печать в Чехии более дешевая, чем в Европе, поэтому за печать Чехия получила еще дополнительно почти 150000$. Таким образом, потратив несколько сотен долларов на почту, Чехия только от одной фирмы получила четверть миллиона инвестиций.

Оглянемся вокруг. Сколько на каждом шагу выросло иностранных фирм, десятки тысяч названий составляют список их продукции. Скажем по секрету, что на Западе каждый товар должен иметь информацию для потребителя. Это и правила заваривания чая, и основные рецепты употребления вин, правила глажки плаща или куртки, не говоря уже про то, какие кнопки нажимать на пульте телевизора…

Так возьмется ли кто-нибудь подсчитать, сколько денег он выкинул из собственного кармана, заявляя, что ему все равно на каком языке говорить.

Ко второй группе факторов относятся, как мы уже называли, факторы научные и технологические. Оказывается, что не просто язык надо использовать, а язык высокого стиля, как когда-то в старину писали в Украине.

Продолжим разбирать приведенный нами пример. Возможно, вы уже обратили внимание на то, что фирма заплатила достаточно большие деньги за редактирование чешского перевода. А нельзя ли обойтись без литературного редактирования, ведь легко можно найти переводчиков, которые не наделают ошибок? Таким путем идут многие страны, в основном, так называемого, «третьего мира», включая Россию и Украину. К чему приводит такая политика? И опять рассмотрим несколько примеров.

Неправильный перевод информационных материалов одной французской фирмы имел такой вид: «для лечения больных после ударов» (надо было перевести: «для больных после инсультов»). Если брать только набор слов, то и один и другой переводы правильны: английское слово stroke можно перевести на русский и как удар, и как инсульт. Но попробуйте объяснить больному после инсульта, что ему нужно именно это лекарство. Или врачу, ведь написано — после удара! Таких примеров в русскоязычной литературе встречается много: одни предлагают «инъекции керосина», а другие — «плащи для трупов». Но не будем собирать эти курьезы. Подумаем, что лучше — найти способ заработать денег за высокий стиль украинского языка, или разбираться в ошибках русского? Именно этот пример показывает, почему во Франции, Англии, Канаде существуют законы про премии государственным служащим за употребление языка высокого стиля. Некоторые частные компании Украины тоже выплачивают такие премии своим сотрудникам.

К этой же группе факторов относится вопрос терминологии. Отсутствие целого ряда новых технологий в бывшем социалистическом лагере привело к отсутствию общепризнанных терминов. Какие только слова не придумывали в русском языке для электронных вычислительных машин, наконец, заимствовали: компьютер. Задается вполне логичный вопрос: стоит ли загрязнять свой личный язык отсталыми терминами типа «печатающее устройство», «электронновычислительная машина» и т.д., тем более, что окружающие употребляют слово «компьютер»?

Разработка терминологии происходит всегда параллельно с разработкой новых технологий, имеет свою цену и дает наибольшие заработки. Не вдаваясь в подробности, как пример покажем факт, что самые большие проценты выплачивает своим вкладчикам банк Академии наук Нью-Йорка, последняя как раз специализируется на распространении свежей научной информации. Так будут украинцы создавать новые технологии для себя или продолжат создавать их для соседей?

И, наконец, третье — генетические факторы. Все еще не прекратились острые диспуты на тему: надо ли странам Малой Европы разговаривать на национальных языках, а может, стоит всем перейти на международный английский язык? Этот вопрос привел к созданию огромного количества научных работ, в которых с большим или меньшим успехом показано, что человек наиболее эффективно думает на своем национальном языке.

Язык — это не только то, что мы учим, он запрограммирован в нас с помощью генетического кода. Язык связан с микроэлементами, которые мы получаем с пищей, с составом воздуха, структурой воды в нашем месте проживания и т.д. При смешанных браках именно проживание в стране одного из родителей дает наилучшие возможности для проявления генотипа. Например, ребенок китайца и украинки будет эффективнее думать по-китайски в Китае, но в Украине — только по-украински. Полное привыкание к изменению окружающей среды происходит через три-четыре поколения. То есть, по чисто психологическим причинам украинские дети будут лучше развиваться в украинской среде.

Как вывод, стоит подчеркнуть, что эта статья написана с целью показать сколько мы теряем, разговаривая на чужом языке.

Константин Федорович Тринус, профессор, доктор медицинских наук