Перечитывал недавно написанное и взглянул свежим взглядом. Попался интересный момент. Написано, на минуточку, осенью 2012-го. Тогда казалось – слишком уж фантазирую, но сбывается, в общих чертах – сбывается.

Из повести «Сырая земля», место действия – Симферополь.

«Саша и Андрей пьют в баре с названием «База». Там очень накурено, и потому девушки, хоть далеко и не все, не очень любят там бывать – их одежда пропитывается запахом табака. Но Саше и Андрею табачный дым не мешает, они сами вовсю дымят, а для Андрея этот бар еще и самый любимый в городе – он сентиментален и любит все, что связано с его студенчеством.

– Ну, ну… – говорит Саша, – послушай меня, минуту только. Попытайся вынырнуть из своих мыслей, я уверен – мыслей хороших, добрых, совестливых, – попытайся… Я знаю, ты сам любишь такие вот мысленные кульбиты – попробуй выйти за ограниченные, тобою созданные и тобою оберегаемые представления, те, что ты хранишь и укрепляешь – и попробуй допустить, что действительно, действительно, не шутки и картинки, но будущее – это война. То есть допусти, что всем нам надо готовиться к переходу всей нашей жизни в войну – с трупами и всем таким.

Они смотрят друг другу в лицо через стол: Андрей – недоверчиво, а Саша вопросительно и притом потягивая из рюмки. Звучат гитары и барабаны, посетители возбужденно гудят.

Он продолжает:

– Ты помнишь, когда русские вошли в Грузию? Помнишь свои чувства? Я, например, уже воображал себе танки на вокзале, на Горького, русских алешек, эдаких – с безумными и добрыми глазами. Каждый из которых может меня пристрелить и трахнуть Аню.

Но представь, что будет война, где мы будем не жертвами, а победителями. Представь, что мы – ты, я, такие как мы, вот этот пацан сбоку, этот бармен – мы всех победили. Сначала оккупантов, потом местных жирных котов. Мы умно, дерзко и твердо будем сначала обороняться, потом гнать их. А потом сделаем здесь, в Крыму – нашу страну и наш режим.

На секунду представь, что это возможно. Сначала – боевое, мужское братство. Подполье, акты возмездия. Террор – и их попытки нас уничтожить. И это будет не наш повседневный дешевый эгоизм, а смертельно опасное дело. Тебе как мужчине в глубине души не хотелось бы этого? Стать действительно мужчиной в единственном оставленном нам мужском деле – подвергать свою жизнь опасности.

Ради наших и только наших представлений о правильном, добром и справедливом. Ради нашего права жить по нашим законам и представлениям – а не подчиняться чужим, где наши справедливость и честь будут растоптаны. Тебе не кажется, что наше, да и отцов наших, поколение – это поколение импотентов и евнухов, да алкашей, как мы с тобой. Представь, что если мы выживем и дети наши выживут, как они будут о нас говорить? «Участник войны за крымскую независимость. Командир джанкойского партизанского соединения. Капитан в отставке Крымской армии». 

Да, это смерть стариков и детей – но не смей мне говорить, что сейчас я мечтаю об их смерти. Я не могу сейчас говорить об абстрактных детях, но о тех, что сейчас спят в своих кроватках на Москольце, но о тех, которых я знаю… что ж… Если они останутся жить и мы победим, они будут жить в достойной стране. У них будет достоинство быть крымчанами. И еще – не мы будем нападать, на нас нападут. Ты знаешь – кто.

Посмотри, кто мы сейчас. Недокультура, население, объект насмешек. Хоть бы смирились – нет же, всем надоели – «посмотрите, мы крымчане, мы особые». Нам нечем гордиться, нет ничего общего, ни побед, ни поражений – ни побед, ни поражений одних на всех. И только война сделает нас нацией. Нации замешаны на крови.

Таков вот выбор. Если мы хотим быть, а не хотеть быть. Если мы хотим делать, а не мечтать о деле. А сейчас нас нет, есть только желания, как у импотентов – уж прости».