И украинские войска, и террористы понимают, что перемирие временное, и когда оно будет сорвано, война продолжится.

Возможно, были люди, которые возлагали какие-то особые надежды на перемирие, но большинство серьезных экспертов довольно скептически отнеслись к подписанному в Минске протоколу.

Да, перемирие необходимо, но исключительно с точки зрения передышки для наших солдат. Прекращение огня даст нам возможность поднять моральный дух бойцов на передовой, обеспечить перегруппировку сил и снабжение украинской армии необходимым оружием. Кроме того, мы получим возможность обменяться пленными и заложниками, вывезти раненых и убитых, а также обеспечить хоть какое-то поступление гуманитарной помощи пострадавшим. Только это.

Все остальные пункты, которые имеют долговременное значение – в том числе что касается государственного устройства, особого статуса подконтрольных боевикам регионов и статуса русского языка – это цели, которые невозможно выполнить в рамках нынешнего прекращения огня. По-хорошему, они и появляться в этом протоколе не должны были: это только дезориентирует как внутреннюю, так и внешнюю аудиторию и, кроме того, сеет недоверие к власти.

Свою цель прекращение огня уже выполнило. Проходит обмен пленными, армия собирается с силами. Рассчитывать на большее неразумно. Впрочем, и украинские войска, и террористы прекрасно понимают, что перемирие временное, и когда оно будет сорвано, война продолжится.

Так что сейчас перед Украиной стоит задача – выдержать этот натиск уже с участием регулярных войск России. Кроме того, большие надежды по-прежнему возлагаются на западные санкции.

В этом плане перемирие имело негативный эффект – оно дезориентировало Запад, который уже согласился нам помочь. Вопрос в том, какой помощи мы просим – в проведении переговоров или же в обороне. Думаю, перемирие сыграло не последнюю роль в том, что ЕС пока что решил отложить новый этап санкций.

В то же время остается надежда на военно-техническую помощь Запада. Но не нужно так широко это рекламировать. Подобные переговоры носят конфиденциальный характер, и ни один дипломат не скажет заранее, мол, мы окажем Украине военно-техническую помощь, ведь это достаточно чувствительный внешнеполитический вопрос.

Скажем, Германия оказала помощь курдам только потому, что это негосударственный субъект, который воюет с таким же негосударственным субъектом. А вот если бы противником курдов было государство, отношение было бы совершенно другим. Ведь, оказывая помощь одной или другой стороне, можно создать весьма опасный прецедент. Окажи Запад помощь Украине, Россия тут же получит полное право заявить: «А почему мы не можем помочь Башару Асаду в Сирии?».  Если же Запад, например, поможет сирийским повстанцам, РФ открыто и с уверенностью в своей правоте повезет помощь тем же боевикам на востоке Украины. Международное право не дает однозначного ответа, поэтому подобные переговоры до поры до времени ведутся конфиденциально и оглашаются только по результатам.

Именно этим объясняются опровержения стран, о готовности которых поставлять нам оружие заявил Луценко. Заметьте, все они носили фактический характер: «На данный момент мы такой помощи не оказываем». Ни слова о том, что они не готовы оказать ее в дальнейшем. Это птичий, дипломатический язык, который нужно уметь читать между строк.