Отведя свою дочь-первоклассницу в школу, я с удивлением увидела, что за более чем 30 лет формат школьных линеек не поменялся. Все те же речи, дети нервничают на жаре, выступления ни о чем, только разве что гимн другой (хотя песню про "Учат в школе" исполняют по-прежнему, новый школьный хит до сих пор не сочинили). Честно признаться, почти всю церемонию я провела в смартфоне, читая на фейсбуке впечатления знакомых родителей о церемонии первого сентября в других школах.

Но это был еще не главный удар, который ожидал меня в этот праздничный день. Новоиспеченная первоклассница вдруг начала рыдать со словами, что ей больше не хочется идти в школу. У меня был ступор – я попыталась на своем примере объяснить, что школа нужна, ученье свет, а неученье – мрак, что девочки в Африке уже в тринадцать выходят замуж, так и не умея ни писать, ни читать… и весь прочий сумбур, который непонятен ребенку, выдернутому из безмятежного мира песочниц, детских площадок и прочего. Мой собственный пример, что журналистом быть круче, чем кассиром в супермаркете, не показался первокласснице убедительным, тем более что мой голос предательски дрогнул, выдав мои сомнения в том, получила ли я свои навыки благодаря школе, а не вопреки ей.

Хотя именно школа дала мне возможность впервые понять, что мир в корне несправедлив. Особенно если ты родилась послушной девочкой-отличницей, а не хулиганом. Как только стало понятно, что я учусь хорошо (классе где-то во втором), ко мне постоянно стали подсаживать всяких двоечников – чтобы они у меня спокойно списывали, не портя средние показатели в классе. Называлось это "подтянуть по всем предметам". И однажды во время дежурства после уроков с одним таким моим подопечным он бросил в меня шваброй и разбил стекло в шкафчике. Так как он был, в отличие от меня, из крайне неблагополучной семьи, вставлять стекло со скандалом вызвали моего папу. Типа, ведь с двоечника что-то требовать бессмысленно.

Вскоре я поняла, что если ты девочка, тебе, в принципе, не приходится ожидать ничего хорошего. Как-то девочки нашего класса решили пожаловаться на хулиганов, что те стреляют в них из рогаток железными скобками. Классная руководительница внимательно их выслушала, потом выстроила особо жалующихся девочек и сказала им с возмущением: "Где ваша девичья честь!? Вы сами виноваты в том, что в вас стреляют!" При чем тут девичья честь, никто из нас не понял.

Зато теперь я могу наглядно объяснить, что такое victim blaming, "обвинение жертвы" – описанное американскими социологами явление, когда вина переносится на того, кто пострадал, а не на агрессора.   Еще я в школе остро почувствовала, что сложно быть не такой, как все. Одноклассники, несмотря на постоянное стремление у меня списать, не особо меня жаловали.

У меня не было друзей – в основном все стремились у меня списать, популярностью у мальчиков и авторитетом среди девочек я не пользовалась. В фильме "Чучело", на который я ходила, разумеется, сама, я с горечью узнала себя в главной героине. До подросткового возраста я думала, что со мной что-то не так, пока не поступила в художественное училище. Там таких изгоев было человек 400, и я наконец почувствовала себя не просто в своей тарелке, а на коне. В одночасье у меня появились друзья, бешеная популярность и непререкаемый авторитет.

Также в школе я поняла, что не стоит ждать от людей благодарности. Когда ты постоянно делаешь им что-то хорошее (например, даешь списать), они запомнят не это, а тот сто первый раз, когда ты им в помощи откажешь. Когда наш класс принимали в пионеры, один мальчик встал и сказал: "Я просил Кристину нарисовать мне зайчика, а она ответила: "Сам рисуй". Я считаю, она недостойна стать пионером в первую очередь!"

И меня приняли в пионеры в конце года, вместе со всяким отребьем, которое даже не знало наизусть пионеров-героев и не ходило по районным ветеранам пить у них чай с вареньем и слушать рассказы про войну. Еще школа дала мне знание, что главное – имидж, а не твои истинные знания и умения. Как-то я перешла в новый класс, и сразу попала на контрольную по химии.

Парнишка, который сидел рядом со мной, спокойно у меня все списал. И каково было мое удивление, когда он получил за контрольную пять, а я – три!

Обратившись за разъяснениями к учительнице, я услышала сакраментальную фразу: "Я Славу знаю! Он сам все решил, а ты у него списала!" Впрочем, один раз я все-таки испытала чувство глубокого удовлетворения, связанного со школой. Когда на встрече одноклассников, посвященной 20-летнему юбилею, все мальчики хотели сидеть рядом со мной, а все девочки демонстративно со мной не разговаривали, исподтишка кидая косые взгляды на мое платье, макияж и укладку.

Даже самая моя древняя школьная подруга ядовито сказала: "Тебе плохо быть перештукатуренной!" В этот момент я поняла, что все-таки долгие годы в школе прошли не зря.