Ссылкой делится гайдпаркер Андрей Усольцев.

«Встаю я утром, и вдругдо меня доходит: ведь я уже без малого10 лет замужем за Путиным, и то, что междунами происходит, и есть классическаяроссийская семейная жизнь. Он мнезарплату не приносит, а я ему обед неготовлю и белье не стираю. Живем, какСтива Облонский с Долли, не здороваемся,не разговариваем. А дом общий: 1/8 частьсвета. Или тьмы. Когда я его увиделавпервые на экране в 1999 году, он как-тонехорошо, загадочно на меня посмотрел,и я поняла, что он положил на меня глаз.



Язамуж за него вовсе даже и не собиралась.Я принца ждала заморского или хотя быБорю Немцова. Но вы же знаете, как это унас принято на Руси: сначала «Матушка,матушка, что во поле пыльно?» Ну матушказубы и заговаривает: мол, кони разыгрались.А потом: «Матушка, матушка, образаснимают, матушка, матушка, меняблагословляют». И как водится: «Дитяткомилое, Господь с тобою…» Я, конечно, несказала «да», я совсем к алтарю не ходила,то есть на выборы, к избирательной урне.Но меня и не спрашивали. Нас венчали нев церкви… Нас сосватало и обвенчалоагрессивно-послушное большинство. Ашаферами стали члены «Единой России».И вместо марша Мендельсона во Дворцебракосочетаний нам сыграли советскийгимн… Получилось хуже, чем в анекдоте:Путин меня не ужинал, но он меня танцует.чеченская война стала нашей первойбрачной ночью. Вот так с тех пор и живем:я его терпеть не могу, а он — меня. Я могуперебить всю посуду в знак того, чтохочу развода, а он и внимания необратит.



Я, как каждая русская баба,нахожу облегчение в том, чтобы пожаловатьсяна плохого мужа. Хожу по радиостанциям,по митингам, по редакциям и жалуюсь.Мол, мужа в отставку или сразу в Нюрнберг,а я пойду за Касьянова или Немцова. Я ужи Бушу жаловалась, и Обаме, и Евросоюзу.«Не хочу, — говорю я им всем, — с Путинымжить. Разведите вы нас». А они с Путинымсоглашения подписывают. Что им до моихженских слез? И не я одна такая, у моегомужа еще 300 жен и 700 наложниц, и вседемократы. И мы вместе плачем и рыдаем,но как ни голосим — Путин остается принас. А другие не могут понять, чем мнеПутин не по душе. Не пьет водку, не курит.Без вредных, то есть, привычек. Спортомзанимается. И такой могущественный!Налево посмотрит — заложники «Норд-Оста»,отравленные, падают, направо посмотрит— детишки в бесланской школе сгорают.Недавно чуть целую сверхдержаву незавоевал, Грузия называется, даамериканские супостаты помешали. Иникого не боится, особенно Бога. Своихврагов, юкосовцев зловредных, прямо наЛобном месте судит. Говорят, что мнедолжно быть лестно. Я им всем отвечаю:«Пусть лучше водяру хлещет, чем кровьчеченских младенцев, ритуально принесенныхв жертву на имперский алтарь. Мне бычто-нибудь тихое, приличное, европейское».И живем дальше.



Мне бы с любовникомсбежать: в Штаты, во Францию, в Англию,куда все добрые люди бегают. Но тогда идитятко наше, и весь дом — все емудостанется. А развод не пре­дусмотрен.Только через Центризбирком… Бракизаключаются на бюллетенях.



И потом,этот муж без вредных привычек — недобытчик. Последнее из дома тащит своимдружкам. То Лукашенко, то Чавесу, токиргизским пациентам. А какой опять-такибабе нужен муж, который не может заработатьи с дружками соображает на троих — пустьне водку, а остатки колониализма?

Язнаю, что он меня переживет. Он молодой,спортивный, а я старая, больная. И страшноделается: дитятко наше убогое, котороенянька еще в роддоме на голову уронила,с детским церебральным параличом изадержкой умственного развития, поимени Россия, ему достанется, и некомубудет сиротку даже пожалеть…»

Валерия Новодворская