В среду, по следам открывшейся в Манеже выставки «Моя история. Рюриковичи», президент России Владимир Путин провел в Музее современной истории России встречу с молодыми преподавателями истории со всей России. Эта встреча, впрочем, как и каждая встреча или выступление нынешнего президента России, вызвала порой абсолютно противоположные оценки. В одном — по обе стороны российской границы —  согласны многочисленные комментаторы, — практически все посвященные ей в прессе материалы озаглавлены «Путин дал указания историкам». И указания эти дал не маститый ученый с полувековым научным стажем и багажом научных публикаций, а политик, глава государства, не отягощенный гуманитарным образованием, аспирантурами, защитами диссертаций, зато уже полтора десятилетия известный всему миру своими многочисленными высказываниями из всех областей исторического знания. Так в свое время Иосиф Сталин блистал энциклопедическим кругозором и воистину космическим масштабом своей неординарной личности, одним росчерком пера или простой брошенной невзначай фразой открывая или навсегда закрывая (вместе со всеми учеными ее представителями) целые науки. Впрочем, масштаб личности Владимира Путина, как бы ни мнилось его почитателям, много скромнее, и его интересы редко выходят за рамки исторической науки, где, собственно (а не в Украине, как считают многие), и пролегает главная линия фронта сегодняшнего противостояния России и мировой цивилизации.

Собственно, достаточно показательно, что акцент вчерашней встречи Владимира Путина был смещен именно на преподавание истории. Если академическая наука все годы более-менее успешно (за некоторыми, признаться, досадными исключениями) противостоит планам превратить ее исключительно в инструмент государственной пропаганды, то школы и вузы России, пусть и не без сопротивления, часто под давлением сокращений финансирования и реструктуризации, в полную силу включились в кампанию по идеологической обработке юных россиян в духе реваншизма и имперского строительства. За 15 путинских лет подросло новое поколение преподавателей истории, которое не вдыхало воздуха свободы, и вчерашняя встреча Путина была своеобразным войсковым смотром этого нового пополнения, накануне решающих боев на идеологическом фронте. В этом смысле, наиболее интересны не очередные скандальные высказывания путина из области исторического знания, а темы поднимаемых вопросов и содержание выступлений этих самых молодых преподавателей, пусть и специально отобранных, но в целом во многом отражающих общую картину состояния вузовской исторической науки в России. Высказывания эти носят подчас не менее курьёзный характер, чем ляпы самого президента, и кажется порой, что вузовская молодежь в зале не более чем подрастающие отражения-клоны самого присутствовавшего там главы государства.

Вот, к примеру, доцент Пензенского государственного университета Антон Комплеев был глубоко возмущен, что в неназванной им книге неупомянутого английского историка, посвященной немецким планам 1940 — начала 1941 годов вторжения на Британские острова (которые молодой ученый упорно раз за разом называл Англией), не раскрыта тема ведущей роли СССР в победе над нацистской Германией. Молодой человек посвятил свое выступление тематике фальсификации истории, но сам упорно проигнорировал тот факт, что в этот исторический период СССР был союзником этой самой нацистской Германии, и благодаря поставкам стратегических ресурсов едва не стал основной причиной победы этой самой нацистской Германии. Впрочем, казаться глупее чем ты есть это давний прием придворной игры, и, очень может быть, что молодой человек далеко пойдет, поскольку вызвал своей вполне очевидной интеллектуальной беспомощностью в российском президенте едва ли не отцовские чувства, и позволил ему, поправив ляпы юного льстеца, блеснуть эрудицией, непредубежденностью и неординарным мышлением.

— Ничего страшного, что английский историк в своей книге о «Битве за Англию» пишет только об Англии, — благодушно отмахнулся Владимир Владимирович, тут же оправдав тем самым свое право, интерпретировать всемирную историю исключительно из интересов его России. — Мол, если им можно, то почему и нам нельзя. — И на вот этой немудреной логике Владимир Путин и построил свой очередной пространный спич о Второй мировой войне, — теме наиболее востребованной в свете российской внешней политики последнего года. Если Западу было можно подписывать Мюнхенское соглашение, то что, мол, плохого в Пакте Молотова-Риббентропа? Да и сама Польша, по мнению российского президента, получила в 1939 году «ответную шайбу» за то, что несколькими месяцами ранее поучаствовала в разделе Чехословакии, захватив чешский Тешин. — Что же в Пакте Молова-Риббентропа плохого,  восклицает Владимир Путин, — «если Советский Союз не хотел воевать», очевидно, считая вторжение советских войск в Польшу 17 сентября 1939 году, или нападение СССР на Финляндию 30 ноября того же года, очевидными для всех, кроме непонятливых западных ревизионистов истории, свидетельствами миролюбивой политики советского правительства. Некоторые вопросы, поднятые в этом спиче российским президентом, вполне были бы уместны на семинарском занятии со студентами, другие — в разговоре на лавочке с соседом, но, как и в случае с тезисами Владимира Путина о «талантливом человеке Геббельсе», российский президент начисто лишен чувства места, времени и меры, и многие его высказанные вслух размышления об истории недалеко уходят от приобретшего усилиями Владимира Путина вторую молодость, анекдоте о частях тела бабушек и дедушек.

Впрочем, оставив в стороне неуместность и спекулятивность высказываний российского президента на тему истории Второй мировой войны, нельзя отметить в его выступлении и вполне очевидные фактические ошибки. Так, в который раз реанимируя идею важности отсрочки, которую получил СССР благодаря Пакту Молотова-Риббентропа, для перевооружения армии, Владимир Путин утверждает, что те же новейшие танки Т-34 в советской армии насчитывались единицами, тогда как на самом деле, к началу войны их было произведено более 2 тыс. единиц, из которых более 1 тыс. успели поступить на вооружение. С учетом других моделей, количество только новейших вооружений в Советской Армии вполне сопоставимо с общим количеством вооружений Вермахта, хотя и якобы устаревший к началу войны советский танк БТ-7 во многом превосходил абсолютное большинство немецких танков, состоявших на вооружении Вермахта в 1941 году. Благодаря тому, что Владимир Путин назвал «выигрышем во времени», Адольф Гитлер смог нарастить за счет оккупированных территорий свою производственную базу, за счет поставок из СССР накопить запасы стратегически важного сырья, и к началу 1941 года превзойти СССР по производству многих видов вооружений. Впрочем, вполне очевидное количественное и во многом качественное превосходство СССР в вооружениях ничем не помогло ему на начальном этапе войны, обернувшемся тотальной катастрофой. Все вооружения, накопленные благодаря путинскому «выигрышу во времени» стали в конце концов трофеями Вермахта.

Отдельной темой спича Президента стала несопоставимость потерь СССР и его союзников. В который раз, начиная еще со сталинских времен, он возмущается цинизмом Запада, который «русской кровью» выиграл войну, приводя в качестве доказательства действительно не на один порядок меньшие потери Великобритании и США. Впрочем, обвиняя в беспамятстве оппонентов, он и сам случайно или сознательно занизил людские потери СССР — с официально признанных 27 миллионов до 25. Но есть еще вполне очевидные для всех, но очень неприятные для советских и официальных российских историков факты, о которых они уже много десятилетий предпочитают умалчивать. Это и то, что в начале войны целый год Великобритания одна противостояла нацистской коалиции, стратегическим союзником которой в  то время был СССР, а также о поставках по ленд-лизу не только вооружений, но и стратегического сырья, без которого СССР не смог бы продолжать борьбу. — Считаться так считаться, решил российский президент, и приплел тут еще и спасение россиянами Парижа в 1914 году, к счастью в этот раз не упомянув, как «Россия спасала Европу от монголов в ХIII веке».

От большой политики великих держав к делам сравнительно малым, — от молодых ученых из Пензы к молодому карьеристу Михаилу Никифорову из новоприобретенного Россией Крыма. И тут, как и в случае с доцентом из Пензы, тема и содержание последующего выступления Президента была задано «молодым преподавателем» Таврического университета. И снова главной стала тематика фальсификаций истории. — Историю Крыма, — считает Михаил Никифоров, — нужно писать в Крыму. «Уже сейчас предпринимаются попытки написания истории Крыма и в Киеве. Естественно, что она не научная или не везде научная, не объективная». — Как будто с распада СССР, когда было принято не читая критиковать «буржуазную историографию» (не читая, поскольку за чтение могли дать и вполне реальный срок) и не прошли целых 23 года. — Все что написано, или будет написано в Киеве априори необъективно, безапелляционно заявило юное крымское дарование, и после такого его заявления даже последующий ответ Владимира Путина, несмотря на всю спекулятивность и фактические ошибки, выглядит торжеством разума и научного подхода.

И Владимир Путин не упустил возможности пожурить зарвавшегося крымчанина в том, что он отказывает украинским историкам «в презумпции невиновности». «Хотя исключать этого, имея в виду сегодняшнее состояние [украинского – А.П.] общества, нельзя». Впрочем, по утверждению российского президента, «некоторые вещи настолько очевидны, что отрицать их» — даже при «нынешнем состоянии украинского общества» — «невозможно». — «Там нет ни одной проигрышной для нас позиции». «Выигрышными» для России Путин считает границу между Хазарским каганатом и Киевским княжеством при Игоре, факт, что в Крыму находится «первичная купель России», и то, что Херсонес это Севастополь. Вполне очевидно, что российский президент прав, что спорить тут не с чем, — историки после таких утверждений оппонентов крутят пальцем у виска, и молча отходят в сторону. И все же, из уважения к высокому статусу главы соседнего государства, уделю несколько строк критическому анализу этого его высказывания.

Единственный исторический документ, который может быть интерпретирован (только может) в качестве доказательства пребывания дружин князя Игоря в Крыму является т.н. «Кембриджский аноним». В нем рассказывается о нападении дружины некоего Хлгу (ближе к Олег чем Игорь, не правда ли) на хазарский город Самкерц. Город этот находился на Таманском полуострове, а не в Крыму. Учитывая, что в ответ хазарский полководец Песах напал на византийские владения в Крыму, Хлгу этот вполне очевидно действовал как союзник или наемник греков. Песах настиг этого Хлгу, разбил, и принудил к союзу против Византии. Как видно, ничто в этом документе — письме еврея из окружения кагана Хазарии — не говорит о том, что Крымом в это время владел киевский Игорь. Более того, сам Игорь не упоминается в документе, который значительная часть исследователей считает позднейшей еще средневековой подделкой.

Что касается «первичной купели России», как назвал греческий город Херсонес президент России, то в византийском Херсонесе принял, согласно легенде, крещение исключительно киевский князь Владимир, — ни Государственная дума России, ни даже Совет Федерации РФ в этом крещении участия не принимали. Согласно другим летописным преданиям Владимир был крещен или в Киеве, или в Василеве. Впрочем, христианство пришло на территорию современной России много ранее — например, на Северном Кавказе оно было распространено еще в первые века нашей эры, и почему Владимир Путин игнорирует этот очевидный факт, для меня остается загадкой. Что же касается земель современной России в составе Киевской Руси, то христианство пришло туда не из Херсонеса, а из Киева, и еще 80 лет спустя в Верхнем Поволжье вспыхивали языческие восстания, которые с большим трудом подавляли киевские дружины. Впрочем, является ли факт крещения в Херсонесе одного князя поводом к территориальным притязаниям на этот город? Наверное, в Стамбуле прошли благодарственные молебны, за то, что российскому президенту никто из консультантов не сообщил, что бабка Владимира княгиня Ольга приняла христианство в столице Византии Константинополе. — Чем нынешний Стамбул не «купель России»?

Не менее странным в устах президента России звучит и отождествление современного города Севастополь с греческим и византийским городом Херсон/Херсонес. Основанный в 529/528 гг. до н.э. греческими колонистами из Гераклеи Понтийской (на территории современной Турции), этот город просуществовал без малого 2 тысячи лет, и окончательно прекратил свое существование в первой половине XV века. Современный Севастополь был основан в 1783 году на месте крымско-татарской деревушки Ахтияр (Ак-Яр), и развалины Херсонеса лишь географически находятся на месте позднейшего города. В исторической науке для установления преемственности между поселениями разных эпох, применяется принцип беспрерывности традиции, чего между Херсонесом и Севастополем не наблюдается. В любом случае, античный и средневековый Херсон/Херсонес никогда не принадлежал ни Киевской Руси, ни, тем более, Московскому княжеству, и взятие этого города киевским князем Владимиром является для обоснования современной принадлежности города таким же основанием, как и сожжение крымским ханом Девлет Гераем Москвы в 1571 году сегодня могло бы служить основанием для утверждения о подчиненности России Меджлису крымско-татарского народа.

Впрочем, главной проблемой всех средневековых сюжетов в изложении Владимира Путина во все времена служила последовательная подмена им понятий Русь и Россия. Греческое название Руси Россия закрепилось в повседневной канцелярской практике Москвы за землями Московского царства только к концу XVII века, и современные Украина и Россия в такой же степени имеют отношение к Руси (получившей в ХІХ веке книжные определения «Киевская Русь» и «Древняя Русь»), как современные Германия и Франция к Империи Карла Великого. Простое созвучие названий Русь-Россия может послужить обоснованием сегодняшних территориальных претензий России в той же степени, как если бы современная Румыния претендовала бы на территории Римской империи, в честь которой она в середине ХІХ века получила свое название. В своих выступлениях, часто ссылаясь на труды российских историков начала-середины ХІХ века Карамзина и Кючевского, президент России века ХХІ демонстрирует архаические, еще эпохи монархического историзма взгляды на прошлое своей страны, невольно наталкивая на параллели между идеологией современной и николаевской (эпохи Николая І) эпохи.

Оттуда же — из прошлого, он черпает свои воззрения на принципы внешней и внутренней политики современной России, подчас отечески свысока журя, в его представлении, своих предшественников, за выдуманные им же самим ошибки. В этот раз досталось киевскому князю Ярославу Мудрому. «Вот Ярослав Мудрый, он мудрый, конечно, человек, он много сделал для развития страны, но престолонаследие он не определил так, как это было в некоторых западных странах. Формула, по которой наследовался престол в России, была очень сложной и запутанной и привела к раздробленности». Оставим в стороне тот факт, что, православный фундаменталист и византийский государственник Владимир Путин поставил в вину Ярославу Мудрому отказ того от вестернизации, — именно то, что ставят сегодня российские идеологи в заслугу Александру Невскому. Собственно говоря, обвинение это говорит о редкой путанице в голове российского президента. Так наоборот, Ярослав Мудрый, если верить летописи конечно, был первым из киевских князей, кто урегулировал вопрос престолонаследия. Если между сыновьями Святослава и Владимира после их смерти шла многолетняя братоубийственная усобица за власть, то Ярослав Мудрый впервые в практике Руси составил завещание, в котором распределил между сыновьями княжеские столы по своей смерти, определив порядок подчинения младших братьев старшему, который наследовал старший киевский стол. Собственно, Ярославом Мудрым было установлено сеньоратное право наследования (в Руси получившее название лествичного), сочетавшее совместное родовое владение, с признанием верховной власти старейшего члена княжеского рода. Это принцип наследования был одним из самых распространенных тогда в Европе, — к примеру, им руководствовались Меровинги и Каролинги, оно было принято в Великом княжестве Литовском (до унии с Польшей), Османской империи, возникших только к концу XIV века, и до сих пор применяется в Саудовской Аравии. Майорат — принцип наследования власти исключительно старшим сыном, едва только начал утверждаться в средневековой Европе, и обвинять Ярослава Мудрого в том, что он не утвердил майорат, все равно что упрекать его в том, что он, наряду со строительством Софии Киевской и Золотых ворот, не построил метро на Троещину. Впрочем, раздробленность на Руси наступила много позднее, и одной из причин этого стало не Завещание Ярослава, а, скорее, решения Любецкого съезда 1097 года, на котором, вопреки этому Завещанию, был провозглашен отчинный принцип наследования, разделивший отдельные земли Руси на «отчинные владения» отдельных ветвей разросшейся к тому времени династии Рюриковичей.

Если охарактеризовать встречу в целом, наиболее мрачное впечатление произвел не президент России, — в сравнении со своими программными спичами, здесь он был довольно благостен и сдержан, а, может, это мы к нему уже привыкли. Печально было видеть этих молодых людей, кто вырос и вроде бы сформировался как личность уже после падения СССР. Новая путинская смена бойцов идеологического фронта ничем не отличается от обществоведов брежневской эпохи, и наводит на размышления об очередном потерянном поколении России. Слепленные по образу и подобию самого Владимира Путина, российский президент справедливо считает этих молодых людей своими «коллегами», — конечно же не как историков, но как идеологов, поскольку в современной России востребована именно эта функция истории. Эта подросшая поросль уже смело берет на себя инициативу. — Не Путин, но «молодой историк» Олег Закиров требует запретить все книги, интернет-ресурсы и даже компьютерные игры с «неверной трактовкой истории», а президент может себе позволить изобразить из себя либерала и осадить зарвавшуюся молодежь. — «Нам очень повезло, что у нас Президент интересуется историей», — сформулировал общую точку зрения присутствующих молодой доктор наук из Новосибирска Леонид Бобров. — Мне очень повезло с этими молодыми людьми, — подумал про себя, наверное, Владимир Путин. Молодые историки еще не понимают, что в большой политике не «интересуются», — в большой политике используют. Впрочем, они, пожалуй, готовы к этому, лишь бы в обмен, подобно советской научной номенклатуре, получать звания и материальные блага. — «Если историю не напишем мы, то её напишут за нас», — раз за разом пугали друг друга участники встречи, как будто в разнообразии методов исследования и взглядов на прошлое не лежит путь к его осмыслению. — В одном правы эти молодые люди, — в современной путинской России, если правильную с точки зрения Кремля историю не напишут они, найдутся еще тысячи желающих. Так что, с точки зрения материального благополучия, «лучше мы».