Посылает Маяк не спасенья лучи:

Стронций, цезий, плутоний — его палачи.

(Творчество детей из деревушки в зоне ядерного следа).

Сейчас мало кто об этом знает, но первая крупная ядерная катастрофа на территории СССР произошла задолго до Чернобыля — в далеком 1957 году, в Челябинской области РСФСР на заводе "Маяк". Выброс радиоактивных веществ, произошедший во время этой катастрофы, оценивают в 20 миллионов кюри. Для сравнения — выброс Чернобыля составляет около 50 миллионов кюри, то есть катастрофа была очень масштабной.

Когда я изучал материалы по этой аварии, я не мог отделаться от ощущения, что читаю какую-то жуткую постъядерную антиутопию — где-то у подножия Уральских гор существовал секретный закрытый город под названием Челябинск-65 (ныне переименован в Озерск), возле которого был построен завод "Маяк". Завод занимался производством "начинки" для ядерного вооружения, а также утилизацией и хранением ядерных отходов с высоким содержанием остатков урана.

Поначалу отходы просто сливались в реку Теча, на которой стоял завод. Потом, когда в окружающих селах стали болеть и умирать люди, в реку решили сливать лишь низкоактивные отходы. Среднеактивные отходы выливали в озеро Карачай, а высокоактивные отходы стали хранить в "банках" из нержавейки, которые ставились в подземные бетонные хранилища и охлаждались водой по какой-то полукустарной системе.

В настоящий момент река Теча представляет собой огороженную сетчатым забором радиоактивную помойку:

Из-за несовершетсва измерительных приборов и систем охлаждения в сентябре 1957 года одна из таких "банок" в хранилище вышла из-под контроля и взорвалась. В результате сильного взрыва все содержимое банки оказалось снаружи помещений — как и в случае с Чернобылем, была разрушена внешняя бетонная плита перекрытия, пропустив гигантское количество радиации — у края воронки от взрыва фон достигал 1000 рентген. Произошел взрыв вот здесь:

Большая часть радиоактивных отходов осело прямо на территории "Маяка", а остальная часть образовала радиоактивное облако, которое в результате "сдувания" по розе ветров оставило вот такой радиоактивный след:

Будь в тот день другой ветер, радиоактивному загрязнению подвергся бы Челябинск либо Екатеринбург (тогда Свердловск), но след прошел, в основном, по сельской местности. 23 населенных пункта из зоны радиоактивного поражения были отселены, происходило ровно то, что будет происходить в Чернобыле 30 лет спустя — жителей выселяли, дома сравнивали с землей, скот убивали.

Десятки тысяч человек были задействованы в работах по дезактивации и ликвидации последствий аварии — большинство из них даже не знало, в чем они участвуют — вокруг катастрофы витала атмосфера параноидальной советской сектретности. Вот что вспоминают люди, участвовавшие в тех событиях:

Надежда Кутепова, дочь ликвидатора, г. Озерск:

"Моему отцу было 17 лет и он учился в техническом училище в Свердловске (теперь Екатеринбург). 30 сентября 1957 года его и других его сокурсников погрузили прямо с занятий в грузовики и привезли на «Маяк» ликвидировать последствия аварии. Им ничего не сказали о серьезности опасности радиации. Они работали сутками. Им давали индивидуальные дозиметры, но за превышение дозы наказывали, поэтому многие люди оставляли дозиметры в своих ящиках для одежды, чтобы «не перебрать дозу». В 1983 году он заболел раком, его прооперировали в Москве, но у него начались метастазы по всему организму, и через 3 года он умер. Нам сказали тогда, что это не от аварии, но потом это заболевание официально было признано последствием аварии на «Маяке». Моя бабушка тоже участвовали в ликвидации аварии и официально получила большую дозу. Я никогда ее не видела, потому что она умерла от рака лимфатической системы задолго до моего рождения, через 8 лет после аварии."

Гульшара Исмагилова, жительница села Татарская Караболка:

"Мне было 9 лет, и мы учились в школе. Однажды нас собрали и сказали, что мы будем убирать урожай. Нам было странно, что вместо того, чтобы собирать урожай, нас заставляли его закапывать. А вокруг стояли милиционеры, они сторожили нас, чтобы никто не убежал. В нашем классе большинство учеников потом умерли от рака, а те, что остались, очень больны, женщины страдают бесплодием."

Наталья Смирнова, жительница Озерска:

"Я помню, что тогда в городе была жуткая паника. По всем улицам ездили машины и мыли дороги. Нам объявляли по радио, чтобы мы выбросили все, что было в тот день у нас в домах, и постоянно мыли пол. Много людей, работников Маяка тогда заболело острой лучевой болезнью, все боялись что-то высказать или спросить под угрозой увольнения или даже ареста."

П. Усатый:

"В закрытой зоне Челябинск-40 я служил солдатом. На третью смену службы заболел земляк из Ейска, прибыли со службы - он умер. При транспортировке грузов в вагонах стояли на посту по часу пока не пойдет носом кровь (признак острого облучения - прим. авт.) и не заболит голова. На объектах стояли за 2-х метровой свинцовой стеной, но даже и она не спасала. А при демобилизации с нас взяли подписку о неразглашении. Из всех призванных нас осталось трое - все инвалиды."

Ризван Хабибуллин, житель села Татарская Караболка:

"29 сентября 1957 года, мы, учащиеся Карабольской средней школы, убирали корнеплоды на полях колхоза им. Жданова. Около 16-и часов все услышали грохот откуда-то с запада и почувствовали порыв ветра. Под вечер на поле опустился странный туман. Мы, конечно, ничего не подозревали и продолжали работать. Работа продолжалась и в последующие дни. Через несколько дней нас почему-то заставили уничтожать не вывезенные еще к тому времени корнеплоды...

К зиме у меня начались страшные головные боли. Помню, как я катался в изнеможении по полу, как обручем стягивало виски, было кровотечение из носа, я практически потерял зрение."

Гульсайра Галиуллина, жительница села Татарская Караболка:

"Когда прогремел взрыв, мне было 23 года и я была беременна вторым ребенком. Несмотря на это, меня тоже выгнали на зараженное поле и вынудили копаться там. Я чудом выжила, но теперь и я, и мои дети тяжело больны."

Гульфира Хаятова, жительница села Муслюмово:

"Первое воспоминание из детства, связанное с рекой (Течей) - это колючая проволока. Реку мы видели через нее и с моста, тогда еще старенького, деревянного. Мои родители старались не пускать нас на речку, не объясняя почему, видимо, сами ничего не знали. Мы любили подниматься на мост, любовались цветами, которые росли на небольшом островке... Вода была прозрачная и очень чистая. Но родители говорили, что река «атомная»... Родители редко говорили про аварию в 1957 году, а если говорили, то шепотом.

Пожалуй, впервые осознанно я поняла, что с нашей рекой что-то не то, когда поехала с матерью в другую деревню и увидела другую реку. Я очень удивилась, что та река без колючей проволоки, что к ней можно подойти...

В те годы (60-70-е) не знали, что такое лучевая болезнь, говорили, умер от «речной» болезни... Врезалось в память, как мы всем классом переживали за одну девушку, у которой было белокровие, т.е. лейкемия. Девушка знала, что умрет и умерла в 18 лет. Нас тогда потрясла ее смерть."

Самое ужасное в этой аварии то, что если бы не Чернобыль и не последовавшая за ним внимание к проблемам радиации и огласка всего, что связано с атомными исследованиями — об этой катастрофе мог никто и не узнать. И еще то, что в зоне радиоактивного загрязнения до сих пор продолжают жить люди.