Рано утром 5 июня 1967 года самолеты израильских ВВС, находясь над восточной частью Средиземного моря, повернули на юг и нанесли удары по всем аэродромам Египта и уничтожили его военную авиацию. Позднее были разгромлены ВВС Иордании и Сирии, нанесен значительный ущерб иракским ВВС в районе Мосула.

Подготовка к авиаудару проводилась в полной секретности. В день начала войны, ранним утром агенты израильских спецслужб пробрались на крышу посольства США в Тель-Авиве и вывели из строя установленную там антенну слежения, чтобы не дать США возможности засечь вылет израильских самолетов. Сами израильские пилоты узнали о предстоящей операции лишь за пять часов до авиаудара.

После возвращения израильских самолетов на свои базы, для их дозаправки и перевооружения, в 10 часов утра по египетским авиабазам был нанесён повторный удар, в котором участвовало 164 самолета. В ходе этого удара было атаковано 14 авиабаз и уничтожено еще 107 египетских самолетов.

Так началась Шестидневная война. В этой войне Израиль одержал победу, заняв Синайский полуостров, Сектор Газа, Западный берег реки Иордан, Восточный Иерусалим и Голанские высоты. 28 июня 1967 года распоряжением правительства Израиля израильская юрисдикция была распространена на иорданский (восточный) сектор города и прилегающие к нему части Западного берега.

Характер войны не определяется ответом на детский вопрос «кто первым начал?». Победа Израиля в превентивной Шестидневной войне по историческому значению сопоставима с победой объединенных наций над гитлеровской Германией, вырастившей, кстати, египетских лидеров того времени — Насера и Садата. Достаточно было того, что Советский Союз потерпел поражение в стратегически важном регионе мира и разорвал дипломатические отношения с Израилем, что значительно ослабило его влияние на Ближнем Востоке.

Израиль, как и в 1948 году, подтвердил, что колоссальное численное превосходство антицивилизационных сил, поддерживаемых одной из сверхдержав, ничто против организации и сплоченности цивилизованной нации, сложившейся заново после столетий рассеяния и ужаса Холокоста.

Вспомнил я об этом, предвидя дикие вопли кремлевского агитпропа и еврократов по поводу действий украинских войск в Донбассе. Во всем остальном сравнения, увы, вряд ли возможны. Пока, во всяком случае.

Ситуация, сложившаяся к началу 2015 года, не давала ответа на вопрос, что именно нужно кремлю: Украина-сателлит или Украина — несостоявшееся государство. В 2008 году вроде бы могли взять Тбилиси. Не взяли. Но Грузию сломали потом. Могли бы и Киев взять. И не надо восклицаний. Могли. Ход войны в Донбассе переломили русские войска, которых для этого понадобилось немного. У России сейчас самая сильная и боеспособная армия в Европе. Украинская армия вполне справлялась с подавлением сепаратистского мятежа, но прямое вторжение, которого мир не захотел замечать, не пересилила.

Русская армия дальше не пошла, хотя могла. Объяснение следует искать в значении этой войны для внутреннего управления Россией. Для него нужна Украина в качестве главного врага, царства антихриста. Главное — постоянно показывать украинцам, что их государство бессильно. И Европа тоже бессильна. А если Украину разгромить тотально, то это слишком хлопотно, хотя и реально.

Такая политика внутренне противоречива. Повторю еще раз: у Путина велосипедная стратегия, остановится — упадет. Сейчас весь мир у его ног. И этому миру нельзя позволить опомниться и прийти в себя. Но мирная стадия не в пользу Украины — ее гораздо легче разложить и покорить без войны. Европа тоже в это дело втягивается. Адаптируется, принимает все как есть, теряет способность к сопротивлению.

Однако внешняя политика кремля — тоже повторю — всего лишь обслуживает его внутреннюю политику. И по мере ухудшения экономического положения в стране большая война становится все нужнее. Чем слабее Россия, тем она агрессивнее. Это снова о напрасных надеждах на дешевую нефть и падение рубля: мол, меньше будет сил и средств у России на войну. Наивная линейная логика. При этом опасаться Путину внутри страны нечего, как и Гитлеру нечего было бояться немцев к концу тридцатых. Мирной та система, что строится сейчас в России, становится только на поздних стадиях. А сейчас она на подъеме, и война для нее — важнейший фактор роста и развития.

Есть кощунственные парадоксы. Они касаются соучастия в тоталитарном переустройстве России и реставрации империи и относятся не только к живущим в России. Русской прогрессивной общественности невозможно объяснить, что навальная шариковщина и Диссернет — соучастие в деятельности старшего брата, тоталитарный контроль в рамках корпоративного государства и в соответствии с русской традицией борьбы царя с боярами.

Втолковывать это русской интеллигенции бессмысленно — она не способна к рефлексии. Понять, что она выполняет опричные задачи, прогрессивная общественность не в состоянии. Опричники же они там — у Сорокина, а мы — соль земли. Помните, как там у Блока.

Еще тяжелее признать другой парадокс. То, что все происходящее вокруг русской экспансии, является общим процессом реинтеграции империи и адаптации к этому внешнего мира. Общая составляющая именно такова, Несмотря на все войны, мир свыкается и адаптируется, народы, которые являются объектом агрессии и экспансии, реинтегрируются, постепенно, по частям, подвергаясь давлению адаптирующейся Европы, которая надеется откупиться от новой империи.

Воля к сопротивлению становится дурным тоном, противодействие — неприличным. Слова при этом произносятся самые разные. Красивые и воинственные. А результат... но об этом говорить тоже неприлично.

На вопрос о том, что более выгодно сейчас Кремлю, — мир или война — следует ответить, отказавшись от сформулированной в нем альтернативы. Кремлю выгодно любое состояние, которое усиливает виктимность Украины, Европы и всего мира. Путину нужна Украина в качестве пассивной жертвы, приспосабливающейся к диктуемым им условиям. И Европе следует быть такой.

События последних дней потому и тревожны для кремля, что траурные марши в украинских городах не были наивно-пацифистскими, и их содержание не свелось к жалобам на окаянного агрессора. Выступление президента Порошенко оказалось неожиданно решительным, а военные действия в Донбассе явно не входили в планы кремля. Теперь его черед жаловаться, теперь виктимность проявляют сепаратисты.

В связи с этим возникает острейший вопрос об отношениях с евроинститутами и прочими международными организациями. И снова есть смысл вспомнить Израиль, на который оказывают постоянное давление ЕС и США. В 1967 году Шестидневная война тоже порицалась Советом безопасности ООН. Подобных примеров не счесть. И если бы Израиль действовал исключительно с оглядкой на международные институты, он давно бы прекратил свое существование.

Конечно, прямых параллелей и сравнений нет и быть не может. Но любой исторический опыт ценен. Однако он не может заменить адекватной оценки текущей ситуации в важнейших ее аспектах, одним из которых является мотивация еврократов в их латентной поддержке России.

Один израильский аналитик, выходец из России, весьма точно отметил, что среди мотивов поведения ЕС и США есть страх перед развалом РФ. Но именно этот развал, продолжу я, предмет мечтаний очень многих украинских и российских публицистов, ученых, общественных деятелей. Хотя такой поворот маловероятен: империя вовсе не разваливается — она восстанавливается.

Но в связи с этим возникает у меня нехороший вопрос: а на кого работают те, кто годами предрекает скорый развал России и крах Путина? Особенно пророки, вещающие на западную аудиторию? Работают вольно или невольно, совсем не обязательно по службе, уверен, что большинство — по душе.

Такие страшилки со всех точек зрения выгодны только кремлю. Одних они побуждают к бездействию и недооценке опасности — это касается украинцев. Других — к поддержке Путина как гаранта стабильности в Восточной Европе и в Евразии.

Это, однако, побочный вопрос. Гораздо важнее другое: евроинтеграция не есть слепое следование всем советам и рекомендациям еврократии. Она склонна видеть в Путине гаранта стабильности в Восточной Европе и не хочет доставлять ему неприятности. Так было и во время вторжения в Грузию. Изменить это можно лишь одним способом — доказав дееспособность украинского государства. В том числе и дееспособность военную.

До какой степени готово к этому украинское общество, далекое от единства, пока не ясно.