В Астану президент Владимир Путин собирался лететь без всяких предложений, скорее – выслушивать просьбы, ставить условия, принимать капитуляцию. Именно эта его позиция не впечатлила федерального канцлера.

Ангела Меркель – как утверждают, в отличие от президента Франции Франсуа Олланда, настаивавшего на необходимости продолжения любого диалога – отказалась лететь в Казахстан потому что видела смысл в прекращении кровопролития и создании конкретных гарантий для этого. После срыва Астаны Путин бросил свои войска на Донецкий аэропорт, Углегорск и Дебальцево – но и позиции Запада, в свою очередь, радикализировались. В Евросоюзе перестали обсуждать даже теоретическую возможность отмены санкций против России, в США окрепли позиции тех, кто выступает за поставку оружия Украине.

В этой ситуации Путину пришлось пойти на выдвижение собственных предложений по урегулированию конфликта – и хотя они мало отличались от российских “хотелок” последнего года, Меркель и Олланд сочли сам факт проявления инициативы российским президентом шансом для урегулирования.

Так это на самом деле или нет – будет ясно в случае проведения Минского саммита и после имплементации его решений. Ведь сами соглашения в Минске в свое время тоже создавали некую – пусть и очень иллюзорную – надежду на мир. Но теперь уже ясно, что в Кремле никто не собирался выполнять минский протокол и рассчитывал использовать его подписание для расшатывания ситуации в Украине, а вовсе не для мира на Донбассе.

Запад, пытаясь усадить Владимира Путина за стол переговоров в качестве “миротворца”, продолжает надеяться, что российский президент осознает всю катастрофичность экономической ситуации в стране и стремится выйти из им же созданной ситуации с войной на Донбассе с минимальными имиджевыми потерями в глазах собственного электората, люмпенизированного, агрессивного и оболваненного. Но пока что нельзя с точностью понять, действительно ли Путин хочет откуда-либо выходить или он использует ситуацию для проверки уровня уступок со стороны Запада и Украины – уступок, которые позволят ему закрепиться на оккупированных территориях без траты средств на них и неспешно готовиться к новым войнам и провокациям.

Насколько реально изменился путинский подход – и способен ли вообще Путин в его нынешнем положении меняться – мы поймем достаточно быстро. Если саммита в Минске не будет – за ближайшие дни. Если саммит в Минске состоится – за ближайшие недели.