Предчувствие третьего Майдана вызывает внутреннее смятение у многих украинцев. Разговоры на тему очередного этапа Революции достоинства зачастую воспринимаются как провокация. В этом случае сложно спорить, поскольку любые социальные потрясения в нынешней ситуации несомненно будут использованы внешним агрессором для дестабилизации Украины.

Малейший намёк на искренний массовый протест или даже небольшие уличные акции может перерасти в масштабное гражданское противостояние. Умножаем всё это на большое количество оружия, оказавшегося на руках, эмоциональную напряжённость, подстрекательство специально обученных провокаторов — и получаем крайне взрывоопасную субстанцию.

В то же время мы испытываем объективную потребность высказаться, образумить власть, культивирующую коррупцию и отказывающуюся выполнять общественный заказ на борьбу с этим пагубным явлением. Нам хочется кричать, глядя на неуклюжую или умышленную сдачу позиций и людей на востоке страны. Враг напирает, а мы не делаем ничего или почти ничего, чтобы становиться лучше, сильнее. Мы застыли в шпагате между чувством "очень болит" и установкой "нельзя стонать".

От очередного социального взрыва Украину пока спасает лишь то, что гражданский актив массово сосредоточен на противодействии внешнему агрессору. Все неравнодушные живут войной — одни стали волонтёрами, другие добровольцами. Даже если кто-то из сознательных украинцев не решает конкретные проблемы фронта, его внимание постоянно приковано к происходящему на востоке.

Говоря о небезразличных гражданах, имеем в виду тех, которым в мирной жизни присущ стойкий иммунитет к электоральному популизму. Их не удовлетворят косметические рокировки во власти, они стремятся к качественной перезагрузке государства. Это те, кого в 2010-м окрестили "протывсихами". В 2012-м многие из них голосовали за "Свободу", а в октябре 2014-го они искали в избирательных бюллетенях "Самопомич".

Во всех названных случаях гражданский авангард руководствовался сугубо мировоззренческими мотивами. Это было голосование не за кого-то конкретно, а против принуждения, политической конъюнктуры, предрешённости консенсуса властных элит.

В далёком 1998 году эксперты отметили первые признаки такого гражданского и электорального поведения в голосовании за Партию зелёных Украины.

Тогда этот феномен остроумно окрестили "бегством от политики".

Схожие процессы происходят и на Западе. Убегающая от традиционной политики европейская общественность отдаёт свои голоса за "татуированного" чеха Владимира Франца, за "интернет-партии" или за экстравагантных радикалов. Именно по инициативе таких граждан началась "революция кастрюль" в Исландии.

В таком поведении избирателей, несомненно, просматриваются элементы гражданского пуританства. Или наоборот — эпатажности. На самом деле это сублимация конструктивного политического нигилизма свободных граждан в формально демократическом обществе, которое в реальности остаётся весьма иерархичным, с ограниченным доступом к системе принятия решений.

В зажиточной Европе чувство безысходности компенсируется уверенностью в завтрашнем дне. В условиях прогрессирующего украинского кризиса безысходность мотивирует граждан к более действенному проявлению конструктивного недовольства. На фоне угрозы физическому выживанию сознательная часть общества будет самовыражаться не в поддержке экзотических политических игроков "ради прикола", а в поиске адекватных форм гражданского созидания.

Волонтёры, добровольцы, правозащитники, другие гражданские активисты и небезразличные украинцы окажутся перед необходимостью объединиться и вынуждены будут объединяться в новую партию или партии, которые бы структурно соответствовали устройству зрелого гражданского общества. Такие политические силы должны создаваться не сверху, не на деньги крупного спонсора, а снизу. Тогда риски очередного Майдана будут обратно пропорциональны влияниям таких политических субъектов.

Таков, пожалуй, наиболее безболезненный способ ротации элит и перезагрузки государства. В противном случае ищущее спасения общество рано или поздно вновь атакует закрывшийся в себе властный картель. Обеспечить украинский прорыв, наверное, смог бы кто-то из представителей нынешней правящей элиты. Это самый быстрый путь к стремительному преобразованию страны. Но, к сожалению, пока у нас нет предпосылок надеяться на такое.