В годовщину аннексии на крымских каналах телевидения идет серия «круглых столов» и разных ток-шоу, демонстрируется цикл фильмов, героями в которых выступают деятели «Республики Крым» образца 1992-95 годов. Это, в частности, участники событий 1991-92 года – организаторы первого референдума от 20 января 1991 года, выборов президента Крыма и принятия первой конституции от 6 мая 1992 года, те, про которых можно уже сказать: этих нет, а те далече!

Это Юрий Мешков и его бывший пресс-секретарь Вячеслав Лебедев, обещавший сбрить свою кошмарную бороду после присоединения Крыма к России, но так и не сделавший этого до сих пор, Леонид Грач, Иван Ермаков, политолог Виктор Харабуга и некоторые другие, как, например, Владимир Клычников и Сергей Шувайников. Они утверждают, что неудавшаяся попытка присоединения Крыма к России в 1991-92 годах была предвестником, первым этапом аннексии 2014 года. Что здесь правда, а что вымысел?

Во-первых, эти программы и фильмы являются доказательством того, что уже в то время двигателем событий в Крыму были не крымские общественно-политические силы, а Москва, которая направляла процессы на полуострове, никогда не пренебрегавшая «теневыми» методами, но еще не готовая к применению силы.

Тогда еще Украина была для России дороже, ибо Ельцин как-то сказал, что не готов ссориться с Украиной из-за какого-то Крыма, и что каждый россиян должен по утрам думать, что он полезного сделал для Украины. Почти все эти передачи (во всяком случае, на телеканале ИТВ) включают в себя специальное интервью адмирала Игоря Касатонова, бывшего в 1991-92 годах командующим Черноморским флотом и 5 января 1992 года отдавшего приказ, запрещавший поднимать на кораблях украинские флаги.

В нем он говорит: «Меня действительно в конце года пригласил Скоков, председатель совета безопасности, Юрий Владимирович, и сказал: давайте мы вас сделаем президентом Крыма, – процедура, деньги и прочее-прочее… Я ему уговорю: а вы мне дадите два полка ВДВ (по контексту можно понять, что для охраны. – Прим. авт.), потому что в это время разведка меня трижды предупреждала, что готовится покушение, но оно предотвращалось и т.д., потому что нужны гарантии, а никаких гарантий Россия тогда не давала…»

То есть адмирал Игорь Касатонов, как становится понятно из его рассказа, просто струсил и отказался, хотя дальше он мотивирует свое решение тем, что он «хотя и был готов в управленческом плане, но в экономическом плане не был готов». При этом адмирал Касатонов теперь никому не рассказывает, как еще до встречи со Скоковым он ездил в Киев и предлагал Кравчуку забрать флот в Украину, но тогда тот не решился это сделать.

Иллюзии 1991-го…   

Все дело в том, что времена изменились и после Ельцина «главные россияне», просыпаясь каждое утро, думали не о том, что они полезного сделали для Украины, а о том, что они сделали во вред Украине и для ее присоединения к России. Как сейчас стало известно, планы аннексии Крыма разрабатывались весь послеельцинский период. Впрочем, это только доказывает, что новые российские «мыслители», по сравнению даже с Ельциным, никудышные прогнозисты. Они, начав присоединение Украины с Крыма, полуостров приобрели временно и слишком дорого, но навсегда потеряли не только Украину, но и всю политическую перспективу.

Москва оказались не в силах больше присоединить не только россиянами же разваленный Донбасс, но и давно захваченную Южную Осетию. Россия надорвалась столь быстро, что это вызвало разочарование даже у Стрелкова, который разъезжает по России на новеньком Мерседесе, «заработанном» на разорении Славянска, и пророчит Путину Гаагу и судьбу Николая II. Украина же, как и раньше, проявляет недальновидность и мягкотелость – уж кого-кого, а Гиркина выпускать из Украины без суда и пожизненного заключения (после стольких убийств на Донбассе!) никак не следовало.

Интересно, что в этих шоу, которые в надежде на то, что подробности тех событий уже мало кто помнит, поэтому заполненных легендами, враньем и самопрославлением псевдо-героев, не участвует самое главное лицо тех событий – Николай Багров. Почему? С одной стороны возраст, и ему тяжело. С другой стороны, он, видимо, не хочет еще раз пережить боль позорного поражения на выборах 1992 года. В-третьих, как человек порядочный и компетентный, он не может позволить себе опуститься до того, чтобы соревноваться во вранье с Мешковым и с Грачом, потому что на этой стезе он этих мастеров не победит.

В целом отказ Багрова от участия в этих шоу подтверждает ту мысль, что в начале 90-х годов в Крыму состоялась фактически насильственная замена профессиональных и компетентных элит, представителями которых были Багров и некоторые другие политики Крыма. Вместо них, в политику вляпалась группа деятелей-дилетантов, не владеющих ремеслом управления и вообще имеющих очень слабое общее образование. Инициатором падения уровня управления Крыма была Россия, которая обрадовалась президентству Мешкова, в то время как с ним отказались работать даже чиновники крымского облисполкома. Ну какой из Мешкова президент, если он даже адвокатом был никудышным?

Если он сейчас о разных периодах своей карьеры рассказывает легенды, которые каждый раз отличаются подробностями и не согласуются между собой: в дни после отмены конституции его якобы били, «приставили автоматы к голове», «бросили в холерный барак» на «железную кровать без матраца», но его вылечил некий доктор-руховец?

А Леонид Грач, например, и сейчас винит Горбачева в том, что он якобы позволил крымским татарам вернуться на родину, как будто в то время этому процессу уже мог кто-то помешать. Но что можно ждать от доктора исторических наук, который под телекамерами утверждал, что Александр Невский победил шведов под Полтавой, а если бы не эта победа, то и Украины бы не было как страны? 

Какой вопрос государственного строительства многонационального, столь проблемного в национальном отношении Крыма могли решить люди такого уровня квалификации, не владеющие ни теорией, ни историей межнациональных отношений? Каким главой кризисного правительства мог быть поэт Евгений Сабуров, и могло ли его «правительство», состоящее всего из пяти «министров», по сути, еще студентов, справиться с проблемами Крыма? Не удивительно, что понадобилось всего несколько месяцев, чтобы эта «управленческая команда» продемонстрировала свою неспособность работать, и даже депутаты цековско-мешковского призыва отправили в отставку все правительство Сабурова, как провалившее дело.

Интересно, что сейчас самая распространенная байка, которую рассказывает Мешков, – это его объяснение причин, по которым Киев отменил конституцию Крыма от сентября 1992 года и тем самым ликвидировал пост президента, а также отменил 40 сепаратистских законов. По его словам, это случилось не потому, что крымская сепаратистская «элита» оказалась не в состоянии управлять Крымом и постоянно нарушала законы, а потому что «когда я стал президентом, мы реформировали экономику, и Крым стал быстро богатеть, – сказочно богатеть! – и Киев не хотел иметь под боком такой богатый и самостоятельный регион, а потому ликвидировал независимость Крыма». Крымчане 90-х годов гомерически смеются над этими словами, потому что они помнят, как Крым «богател» в 1992-93 годах, как Мешков обещал ввести рубль, но так и не ввел его, как он обещал инвестиции Китая, которые до сих пор не пришли, и так далее. 

Каждый из участников этих дебатов сегодня рассказывает, что именно он стоял у истоков того референдума. Всех переиграл Мешков, который рассказал, что идея «идти в Россию» обсуждалась еще в «клубе избирателей» в Доме профсоюзов. Но весь вопрос состоял в том, как именно идти в Россию, и когда поняли, что напрямую нельзя, тогда и решили сначала объявить независимость, для чего и следовало провести референдум. И тогда, по словам Мешкова, 12 депутатов во главе с ним написали обращение к тогдашнему облсовету с требованием провести референдум, но Багров прислал к ним Капшука, чтобы отговорить, и 10 депутатов сняли свои подписи, остались только две – Мешкова и Кизилова. И вот тогда, по словам Мешкова, к ним пришел Грач, который сказал: ребята, вперед! 

Это признание экс-президента очень ценно тем, что оно показывает: с самого начала 90-х годов в общественной жизни Крыма существовали две независимых друг от друга, но тесно связанных тенденции. Первая – это общая неудовлетворенность властью и политикой СССР, которая рождала иллюзорное стремление общества пожить самостоятельно от него, и эта часть социума видела Крым независимым, хотя и не представляла, может ли он таким быть. Это была ничем не оправданная ни экономически, ни юридически иллюзия, под которую многие теоретики тогда подгоняли свои концепции – Крым будет жить за счет мирового уровня курорта, за счет добычи углеводородов на шельфе Азовского и Черного моей, за счет бешеного всплеска туризма, и так далее.

Но была и другая, не афишируемая пока тенденция. Мешков и все, кто заседал еще в том «клубе избирателей», понимали, что самостоятельным Крым быть не может, и что не в этом цель, а это лишь промежуточный этап для присоединения к России. Эту цель они до поры до времени скрывали и потому подключились к разработкам проектов независимого Крыма: как обеспечить Крым водой, электричеством, газом и другими ресурсами жизнеобеспечения, потому что предполагали, что Киев это все сразу же отключит. Тогда же всплыла и идея-фикс строительства моста через Керченский пролив, по которому, кстати, собирались проложить и водопровод из Кубани, и газопровод, и нефтепровод, и электрический кабель, хотя отлично знали, что СНИПы все это запрещают прокладывать там, где есть поток людей.

В 2001 году, в десятилетие первого референдума, нынешний «глава общественной палаты» Крыма Григорий Иоффе, а на то время редактор газеты «Республика  Крым», изображавший из себя демократического журналиста, в статье «Десять лет, которые не потрясли мир», осуждал этот акт, как основу сепаратизма. «Но пришла пора, – писал в 2001 году Григорий Иоффе, – и идейные потомки кукурузного вождя принялись подмигивать крымчанам. Мол, проголосуйте за автономию, а там, глядишь, и махнем к России-матушке всем полуостровом».

В другом месте он же называл референдум обманом легковерных крымчан: «Чтобы повести за собой народ в нужном его «слугам» направлении, такой народ сначала стоит обмануть.

Этот постулат компартийной истории, к сожалению, характеризует не только методы большевистской политики, но и качество того человеческого материала, с которым «работали» большевики. «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад!» – эти строки великого поэта вполне подходят к пониманию того состояния, в котором находились крымчане в январе 1991 года. Это сегодня с удивлением думаешь, почему, на каком таком основании жители захудалой полуостровной области, ничем не отличающейся от других захудалых областей Украины, неожиданно серьезно поверили в свою необычность? И так поверили, что, расхрабрившись, стали повсеместно болтать о необходимости «повышения государственного статуса Крыма». 

Но когда они уже вышли на финишную прямую, и пришла пора уже открыть свою главную цель, Ельцин совсем неожиданно для них не захотел терять Украину из-за Крыма, и им пришлось и дальше играть свою игру в самостоятельность, но теперь уже в виде автономии в составе Украины. Поэтому крымская автономия все эти годы была лишь ширмой, за которой вызревал злой умысел уголовного преступления по нарушению территориальной целостности Украины.

Спецоперация 2014-го, как невыученный урок 1991 года

Как видим, падение уровня компетентности и образования управленческих кадров в России привело к тому, что они совсем не почувствовали опасности аннексии Крыма, не поняли опасности потери Украины, превращения себя в мировых изгоев. Поэтому и стала возможной операция от 27 февраля по захвату Крыма. Сегодня, чтобы не было видно, что это явный просчет, Москва и Крым оглушительно празднуют годовщину, пытаясь отвлечь внимание крымчан и россиян от сведения баланса: что же Россия приобрела, какой ценой, и что потеряла вместо этого сомнительного приобретения?

Ведь вполне очевидно, что и Путин, и вся Россия, если бы сохраняла даже прежние дружеские отношения с Украиной, сейчас гарантированно имела бы на прежних условиях в Крыму все то, что она имеет сегодня неимоверно высокой ценой. Курорт, аграрная продукция, продукция виноделия и садоводства, промышленная, в том числе и военная, продукция, здравницы и туристические объекты, инфраструктура Севастополя – все могло быть по-дружески использовано Россией. Именно на этом бы богатели и крымчане, и правительству Крыма не нужно было разрабатывать никаких антикризисных программ, как сейчас.

Российский флот уже мог бы стоять в Севастополе хоть до 2045 года, правда, не стал бы Крым ядерной базой, но, во-первых, кому она тут нужна, а, во-вторых, зато Россия бы не имела, как теперь, у себя под боком стратегических и тактических сдерживающих ее вооружений НАТО, не тратила бы впустую миллиарды долларов из тощей казны на никому не нужные маневры.

Она по-прежнему получала бы высокие доходы от продажи нефти и газа, пользовалась бы авторитетом в G8 и в G20, в структурах ООН, во всех мировых странах и не была бы страной-изгоем. Более того – эти партнерские отношения можно было бы развивать и увеличивать объем взаимовыгодного сотрудничества России не только в Крыму, но и по всей Украине, в странах Европы, что открывало бы новые перспективы перед обеими странами. Нет же, приснились кому-то в Москве мифические «бандеровцы», от которых кого-то решили «спасать». Теперь все это Россия потеряла на долгие десятилетия, а все потому, что не усвоила уроков 1991-95 годов.

Аннексия и оккупация Крыма привели к тому, что на полуострове состоялось второе, теперь уже значительно более катастрофическое падение профессионализма управленческих кадров. Все 23 года руководители Крыма сопротивлялись стараниям группы «Союз» назначить Светлану Савченко главной по культуре. Стремление Сергея Шувайникова руководить прессой вызывало только улыбку.

Все понимали – ни грамотности, ни опыта, ни управленческих умений у них для этого нет. И вот пришла Россия – и оба они, а вместе с ними и еще десятки таких же – у руля. Ну сколько бы, например, Руслан Бальбек не изображал из себя вице-премьера, по его речам и по его действиям видно, что не тянет человек, не по нему эта должность. «Омбудсмен» Людмила Лубина, например, в дни годовщины рассказывала школьникам, что «крымский народ» имеет право на самоопределение, хотя нельзя даже подумать, что такой юрист никогда не слышала, что самоопределение – это право целостных наций. Впрочем, беспомощность на своих должностях демонстрирует половина нынешних крымских управленцев, при назначении которых решающим критерием был не профессионализм, а поддержка аннексии. 

Даже Мешков с телеэкранов рассказывает, что «вхождение Крыма в состав России состоялось не благодаря действиям людей, которые называют себя «героями крымской весны», а вопреки им». Ибо он понимает – все решили силы спецопераций, за что и получили в награду себе ежегодный праздник. Во-вторых, если в 1992-1995 годах во власть Крыма еще не просочился откровенный криминал, то после «референдума-2014» и это стало возможным.

В-третьих, во все времена грамотные аналитики утверждали, что пророссийскими настроениями в Крыму охвачено не больше трети населения, к тому же, совсем не все из них одобряют присоединение Крыма к России. Поэтому более ответственные политики почти все 90-е годы всячески сопротивлялись референдуму, на котором настаивали безбашенные активисты пророссийских движений, ибо они не могли опуститься до того, чтобы фальсификациями поднять этот уровень «за» до неправдоподобных 97%. Но «герои крымской весны» под дулами российских автоматов и под бесчинства «самообороны» не погнушались и этим.

Поэтому связь между референдумом 20 февраля 1991 года и «референдумом» 2014 года состоит в том, что первый из них был референдумом, а второй был спецоперацией. Роль первого состояла в том, что он, вопреки здравому смыслу, не дал угаснуть надежде сепаратистов, а созданная после него автономия, попустительство со стороны Киева, были питательным бульоном для сохранения сепаратистских структур. При этом понятно, что никакой юридической преемственности между ними нет, ибо спецоперация 27 февраля и «референдум» после нее, будучи запущенными из Москвы, состоялись бы «при любой политической погоде» и независимо от того, был ли в 1991 году еще какой то референдум.

Несмотря на весь соблазн объявить о том, что референдум 1991 года дал юридическую базу для «крымской весны» 2014 года, за что в эфире ТРК ИТВ во время программы «Народный вердикт» 20 марта проголосовало 91% телезрителей, на самом деле это не так.

Во-первых, всего через 11 месяцев после первого второй референдум в декабре 1991 года подтвердил согласие большинства крымчан на провозглашение независимости Украины, чем отменил малейшую базу для сепаратизма, а там более «юридическую базу» для референдума 2014 года.

Во-вторых, в строгом соответствии с буквой вопроса в бюллетене на том референдуме он дал юридическую базу только для воссоздания КрымАССР, и не крымская вина в том, что она уже и не могла быть воссоздана как субъект союза, потому что его уже не существовало. Референдум о воссоздании КрымАССР никак не обозначает согласие крычман на вхождение в Россию, потому что тогда в вопросе в бюллетене не было «дополнения», о котором ныне говорит Мешков: «даже если в союзе останется одна только Россия», что и звучит-то бессмысленно. Поэтому решения референдума от 20 января 1991 года не содержат никакой юридической базы для присоединения Крыма к России.

А вот последовавшее за этим превращение КрымАССР в некую «Республику Крым» – было самоуправством тогдашних властей Крыма под руководством Багрова и Мешкова, на что они не имели полномочий от избирателей. Поэтому ликвидация «Республики Крым», созданной на пустом месте, но претендовавшей ни много, ни мало на конфедеративные отношения с Украиной, в составе которой Крым находился на тот момент уже около 40 лет, в 1995 году было конституционной обязанностью Верховной Рады Украины.