Мы перестали смотреть российские фильмы. Все. Не потому, что бойкотируем. Какое-то рефлекторное отвращение. Это я говорю только про своих друзей из интеллигенции: художников, редакторов, журналистов, режиссеров. Все говорят, что не смотрят по тем или иным причинам. Кто-то начал видеть новые смыслы, кого-то раздражает - это при том, что мое окружение вообще не смотрит телевизор.

Мы стали переборчивы в книгах российских писателей. Много спорим о них. Недавно у меня был акт мародерства: я из разбомбленного села вывез томик Карамзина -  " Записки русского путешественника", по сути, украл, пусть даже из разграбленного дома. Иначе пропадет, как и вся российская государственность. Карамзин то - не виноват, хотя...

Мы стали внимательны в магазинах. Никто из моих знакомых не покупает российские товары - и это тренд. Кичем стала покупка сникерса российского производства.

Каждая реакция в России, любые оппозиционные СМИ, любые гражданские движения и инициативы против войны или за мир воспринимаются вершиной духа. Мы все понимаем, что это малый процент и надежд на Россию не возлагаем. Воспринимаем РФ как враждебную среду, чего за всю мою жизнь не было, осознаем необратимость ее распада и с недавних пор начали это воспринимать как единственный способ спасения Украины, а значит, стали не только этого желать, но и стремиться.

Все мои знакомые переходят на украинский охотно, как если бы я обратился к ним на английском. Украинский язык - это тренд.

Украинцы, чеченцы, грузины, ингуши, дагестанцы, поляки, латыши, армяне, литовцы, эстонцы - это уже все собратья по открытому сопротивлению. Эти страны рядом. Дальше будет.