Цели Путина, как известно, – цели народа. И чтобы узнать о своих целях, российский народ вслушивался в речь президента, вышедшего в очередной раз на «прямую линию», и всматривался в его лицо, пытаясь понять, где он шутит, а когда говорит всерьез. А Владимир Владимирович и сам порой не знает. Ну, как пойдет. Обещал губернаторские выборы – отменил губернаторские выборы. Обещал не трогать Крым – аннексировал Крым. По ситуации.

Зная это, можно было бы вообще не обращать внимания на его речи и внимательно следить за руками. Но иногда интересное прорывается. Например, заявление Путина о том, что он не делает разницы между русскими и украинцами: «Я считаю, что это вообще один народ». Дальше было о том, что Россия помогает украинскому народу, но это уже как раз относится к его привычному вранью. А вот про отсутствие разницы – это, похоже, из базовых убеждений.

Не будь он так уверен в нашей «свойскости» – не переложил бы Крым в российский карман так запросто и с чувством полной правоты. А нынче жестоко лечит родственника от модной западной болезни, одновременно паясничая на привычный гибридный манер: «Мы с уважением должны относиться к другим странам, выстраивать с ними отношения… Это всё-таки независимые государства, и туда погружаться совсем, вмешиваться туда мы не можем, это было бы неправильно». 

За активностью России на украинском направлении просматривается цель доказать, что между нами разницы нет, а там, где есть, она не в нашу пользу. Отсюда показной резонанс убийств Олега Калашникова и Олеся Бузины с убийством Бориса Немцова. Свобода оборачивается хаосом, беспределом и войной, гражданской, разумеется. Попытка обрести самостоятельность – уходом под внешнее управление «вашингтонского обкома». Смена коррумпированных руководителей – приходом таких же, а то и похуже. Ну что, стоило Майдан городить? По-отечески так, с укоризной.

Философ Михаил Эпштейн, пытаясь понять, что же такое приключилось вдруг с российским обществом, неприлично павшим к ногам стареющего вождя, углядел сочетание специфических социальных склонностей.

Во-первых, это благоподлость, когда откровенная гадость делается с благими намерениями, «подлость во спасение» – вроде операций «вежливых людей». Сюда же можно отнести и обман как удаль: чужим врать не грех, если своим на пользу. Во-вторых, двоедушие – не приходящие в конфликт совершенно противоположные взгляды: например, убежденность в идеалах славянского братства и готовность уничтожать «неправильных» братьев. В-третьих, удобоверие: себе дешевле поверить в заговор Запада, чем искать внутренние причины проблем. И, в-четвертых, удобоневерие: все дерьмо, все одинаковые, никому верить нельзя.

Нужно сказать, что Владимир Владимирович образцовый носитель этих черт, он буквально заразил ими российский народ, и мы здесь чуть подробнее разбираем как раз четвертую позицию: якобы все одинаковые. Понятно, что в целях самосохранения нам нужно постоянно доказывать, прежде всего, самим себе, что это не так. Что мы отличаемся не только цветом флага. Мы должны ловить себя на малейших попытках благоподлости и двоедушия. Для нас убийственны как удобоверие, так и удобоневерие. Потому что иначе – мы такие же, и, значит, все было зря.

Не надо себя обманывать, в нас действительно много такого же хлама. Его следует регулярно убирать или уж точно до уборки не выволакивать наружу. Черт возьми, ведь мы уже начали даже стесняться называть себя «воинами света». Неужели стирается грань, такая очевидная прошлой зимой?

Разницу между нынешней Россией и Украиной нужно беречь, как зеницу ока, и наращивать. Каждый раз, когда мы перестаем следить за своей нравственной гигиеной, где-то аплодирует довольный Путин. Он еще не раз поставит нас в обстоятельства, которые будут провоцировать реакции, выдающие якобы нашу одинаковость. Смотрим в оба. Мы – другие.