Средиземноморские страны испытывают потрясения, невиданные со времен деколонизации и борьбы за обретение независимости. Народные революции в Тунисе и Египте смели укоренившиеся автократии. Муаммар Каддафи держится за Ливию из последних сил, а политическая верхушка Алжира и Марокко борется за удержание власти.

 Может ли в этом горниле родиться новое Средиземноморье, обогащенное общими демократическими ценностями, интересами и надеждами?

В средиземноморских странах проживает до 475 миллионов человек - 272 миллиона европейцев, в том числе 20 миллионов мусульман, и 200 миллионов неевропейских арабов и евреев. Сейчас кажется возможным, что Союз Средиземноморья (UfM), механизм, созданный Президентом Франции Николя Саркози в 2008 году для расширения регионального сотрудничества, станет реальным шагом к освоению прошлого региона как колыбели разума, терпимости и гуманизма. UfM мог бы предложить модель для мирного сосуществования стран, искалеченных диктатурой и находящихся под угрозой исламского фундаментализма.

Рост напряженности в Европе из-за «мусульманского вопроса» слишком быстро заставляет забыть, что было время, когда ислам - более терпимая и толерантная цивилизация, чем это выглядит в западном мире после 11 сентября – был полноценной составляющей европейской жизни.

 Сегодня, не меньше, чем вчера, средиземноморское население - мусульмане, христиане и евреи - разделяют неизбежные геополитические, демографические и экономические реалии. Они должны напомнить себе, что демонизация, отторжение и разделение - не единственные возможности развития и не должны стать судьбой региона.

 Среди основных собеседников Саркози во время создания UfM в 2008 году были Президент Туниса Зин аль-Абидин Бен Али и Президент Египта Хосни Мубарак. Теперь, когда они ушли, туда же проследовали и их ограниченные подходы к международному диалогу, основанные исключительно на отношениях государство-государство, лишенные сколько-нибудь значительного вклада со стороны гражданского общества.

 Как ни печально это отметить, европейские лидеры иногда занимают такие же узкие позиции, отвечая на краткосрочные требования избирательной политики, вместо того чтобы рассматривать проблемы с точки зрения долгосрочного стратегического мышления. Саркози тоже бывает жертвой этой тенденции. Так, в феврале он заявил о провале мультикультурализма, добавив: «Наши мусульманские соотечественники должны иметь право жить и исповедовать свою религию, как и все остальные ... но это должен быть именно французский ислам, а не просто ислам во Франции».

 Саркози, конечно, не объяснил, что он имеет в виду под «французским исламом». Но его комментарий был понят в широком смысле как эхо заявлений Жана-Мари Ле Пена, бывшего лидера крайне правой партии Национальный фронт.

 Более взвешенным наблюдателям следует обратить внимание на мусульманскую Испанию, Аль-Андалус, которая просуществовала в Европе с восьмого по пятнадцатый века и стала плодотворным периодом культурного всплеска, который проложил путь Западному Возрождению, а также вдохновляющей парадигме convivencia, то есть гармоничной совместной жизни или сосуществования.

 Интеграция Средиземноморья в толерантное сообщество, которое обеспечило бы мир и процветание всех народов, может произойти сегодня, потому что это уже случалось раньше. Это достижение стало бы необходимой альтернативой все более сомнительной модели экономической глобализации.

Две важные особенности революций в Тунисе и Египте имеют значение при оценке шансов на создание усовершенствованного Средиземноморского союза.

 Во-первых, всеобъемлющее и эффективное использование социальных медиа в обеих странах показало замечательную технологическую находчивость и креативность молодежи. Что еще более важно, медиа-активность подтвердила беспрецедентный уровень политического сознания и активности этого поколения. Действительно, испытанием успешности любой новой структуры Средиземноморья будет степень, в которой эта структура будет соответствовать ожиданиям и требованиям этого молодого, политически сознательного поколения во всем регионе.

 По тем же причинам, новый союз средиземноморских государств мог бы стать основой для морального резонанса, поддерживая универсальные ценности, которые мобилизовали молодежь в Тунисе, Египте и других странах - свобода, личная ответственность и подотчетность, прозрачность, терпимость, солидарность со слабыми и угнетенными, справедливость, гендерное равенство и другие базовые и демократические права человека.

 В свете этой тенденции, как долго сможет Европа сохранять одержимость исламским фундаментализмом? Как долго будет так называемый «мусульманский вопрос» использоваться для преодоления политических противников? Молодые европейские избиратели, судя по всему, не одобряют такие оппортунистические тактики.

 Наконец, можно надеяться, что принадлежность к одной средиземноморской семье привнесет новые решения в старые конфликты - например, предложит палестинцам и израильтянам равновесие, которого не удалось достичь отмирающему старому арабскому строю.

 Великие философы Просвещения, не колеблясь, одобрили бы моральные ценности, выраженные в сообщениях, захлестнувших киберпространство во время тунисской революции. Моральный секуляризм в своих лучших проявлениях был полностью представлен на улицах Туниса.

 Это новое чувство принадлежности к единой человеческой семье и общему миру человеческих ценностей находит глубокий отклик у средиземноморских европейцев, которые видят в требованиях и ожиданиях, звучащих с противоположного берега, отголоски своих собственных неудовлетворенных требований и ожиданий.

 Автор статьи, Мустафа Тлили, является исследователем Нью-Йоркского университета, основателем и директором Центра диалогов Нью-Йоркского университета, а также членом консультативного комитета «Human Rights Watch» по Ближнему Востоку и Северной Африке.

Маргарита КОТОВА
По материалам Project Syndicate